На заре романтизма новый стиль в музыке встретил сопротивление в лице закостенелых приверженцев старых традиций. Это сейчас для нас Шопен, Мендельсон, Шуберт, Шуман — великие композиторы, дурное слово о которых просто не способно прийти на ум. А когда-то, подумать только, лейпцигская «Всеобщая музыкальная газета» выходила с критическими статьями в адрес выше перечисленных молодых гениев. Всему свежему, новому и действительно оригинальному в музыке этой критикой перекрывался кислород, зато хвалебности в адрес посредственностей не имели конца. И тогда Шуман решил: я создам свою газету с честными статьями и молодыми музыкантами.
В первое время Шуману писать статьи для «Новой музыкальной газеты» помогали Фридрих Вик, Людвиг Шунке и Юлиус Кнорр. Началось противоборство двух газет, которое, очевидно, означало противоборство взглядов в обществе. «Новая газета» была нацелена на подавление «бесталанных, дюжинных талантов и талантливых многострочителей, трех архиврагов искусства; затем на поощрение всего молодого, самобытного и гениального». Отличительной чертой критики новой газеты было то, что она была «доброжелательна»:
«Если бы вы знали, артисты, а главное – вы, композиторы, как мы счастливы, когда можем вас безгранично хвалить. Мы знаем язык, на котором следует говорить об искусстве – это язык доброжелательства».
Шуман считал, что «без поощрения нет искусства», поэтому он выступил покровителем молодых музыкальных дарований, которые страдали от критики.
Вскоре публике эти статьи пришлись по душе, сама газета стала набирать вес и становиться все более авторитетной. Одобрительные отзывы, выходившие о молодом Шопене, Мендельсоне, Брамсе помогли в становлении этих композиторов. И ведь Шуман действительно умел разглядеть гения, в отличие от коллег из конкурирующей газеты. Он даже писал о русских композиторах — Рубинштейне, который был тогда еще совсем ребенком, и Львове, авторе народного гимна. О Рубинштейне:
А. Рубинштейн. Ундина. Этюд для фп. соч. 1.
Первая работа даровитого ребенка, заслужившего уже как пианист большую славу. Обладает ли он творческим дарованием – по первому сочинению нельзя ни отрицать, ни утверждать. То, что в этой вещице преобладает мелодичность, не представляющая, впрочем, ничего нового и необыкновенного, позволяет надеяться, что он начал понимать настоящую суть музыки и будет в этом направлении все больше развиваться. Название этюда основывается на волнообразном аккомпанементе; чего-нибудь более самобытного и вполне удачного мы не можем ожидать от такого юного возраста.
О Львове:
Пишущий эти строки причисляет часы, проведенные со Львовым, к самым прекрасным, какие ему давало искусство и его жрецы. Г-н Львов – такой замечательный, редкий скрипач, что его можно поставить в ряды первых артистов; его музыка – такая новая, своеобразная, свежая, что, как очарованный, хочешь слушать все больше и больше… Это было величайшее наслаждение. Если в русской столице много подобных дилетантов, то иной артист мог бы там скорее научиться, чем научить. Если эти строки попадутся высокоуважаемому г-ну Львову со временем на глаза, то пусть они ему выразят благодарность тех, кому он доставил удовольствие в тот день и кто причислил его имя к именам, наиболее прославляемым в новейшем искусстве.
Авторы статей подписывались псевдонимами. Порой это приобретало таинственный характер, ведь столь странный имена, как Флорестан, Эвсебий, Раро были никому не знакомы. Внутри газеты сформировалось некое общество — Давидсбюндлеры. Они считали своими врагами другое общество — филистеров. Если Давидсбюндлеры — это приверженцы новаторства в музыке, то филистеры были закостенелыми музыкальными консерваторами, то есть, попросту говоря, теми, кто писал статьи в конкурирующей газете. Но что самое интересное, под всеми загадочными именами в «Новой газете» писал сам Шуман. Нет, он не был сумасшедшим. Просто помимо музыкального дара, у него действительно был дар писательства. В своем воображении он создал несколько авторов с различными характерами, которые писали статьи в разных оттенках и настроениях, что придавало пестроту фактуре газеты.
Эвсебий стремится найти только хорошее, он мягок и некритичен; Флорестан наоборот — жесткий критик, выискивающий недостатки. Раро выступает в роли человека со взвешенным, здравым суждением, который не бросается в крайности. К слову говоря, и весь союз Давидсбюндлеров — ничто иное, как воображение Шумана. «Мы переживаем теперь роман, какого не найдешь ни в одной книге» — пишет композитор. Героями этого романа были Флорестан, Эвсебий и Раро, также Шуман придумал Ионафана, Серпентинуса, Юлиуса и других. Это позволило богатой фантазии композитора широко разгуляться. Он описывал споры между этими персонажами, и тем самым вкладывал в их уста свое собственное мнение и критику.
Кстати «Новая газета» выходит до сих пор с периодичностью в шесть раз в год. А послушать сегодня предлагаю, разумеется, Шумана. Несколько пьесок из цикла «Карнавал», который Шуман и написал в рамках идеи противостояния с музыкальной зашоренностью, вы найдете на канале чуть ниже.