Русский колониализм очень необычен. Русский пришелец не испытывал чувства расового превосходства перед теми народами, на земли которых он приходил. Русский переселенец никогда не гнушался браком с местным населением. Он не считал зазорным учиться у коренных жителей, перенимал методы их хозяйствования и их одежду. В Сибири, на Кавказе, в Средней Азии не было стремления переделать "их" уклад жизни на свой рязанский лад. В конце концов, многое вроде бы русские символы на деле заимствованы – пельмени и матрёшка с дальнего Востока, гармошка и малиновый звон – с Запада. И ещё одна важная черта русской колонизации – то, что Россия всегда вкладывалась в русские колонии, а не ограбляла их. Единственное исключение – это лесные просторы Севера, в которых добывали "сырье на экспорт" - пушнину, доводя дело до полного истребления… Но в тех краях и людей почти не было. А так, что Польша, что Финляндия, что Средняя Азия или Кавказ – это были, скорее, области политико-стратегических инвестиций. Россия оттуда не выкачивала ресурсы, но вкладывала. И в политическом смысле она уравнивала эти регионы с собой и даже давала привилегии. Эта необычная терпимость русской колонизации проявила себя и в топонимике: местные неславянские названия сохраняли себя, даже если местность заселялась славянами. Поэтому у нас есть Сочи, Анапа, Гурзуф… В конце концов, Москва – отнюдь не славянское имя. И Петербург… Пётр мог бы назвать город на Неве Петроградом. Не сделал он этого, как кажется, по двум мотивам. Первый - придя в Ингерманландию, он не захотел не идти в разрез с местными шведско-немецкими названиями. Второй – он встраивал новую столицу в европейский пейзаж. Владивостоки и Владикавказы появлялись лишь на пустырях – там, где до прихода русских не было городов. Реки и горы сохраняли прежние названия. Но ранне-советские лидеры той поры, когда шло тотальное переименование, не были русскими на самом глубинном уровне менталитета. И отсюда хищническое отношение к ресурсам и к собственному населению, к традиционной культуре России, в том числе и в области топонимики. Их задача была разрушить традиционную среду обитания и создать что-то более удобное для себя, для своих манипуляций, для своей идеологии. Отсюда – безжалостное отношение к традиционной русской топонимике.