Человек по факту собственного существования репрезентирует не только себя самого, но и работу вида. В его психике просматриваются два ключевых паттерна, один из которых связан с выживанием индивида, а другой — вида. Из этих паттернов проистекает два типа концепций, одна из которых свидетельствует о приоритете частного, другая — общего.

Первая концепция опирается на сознательное начало, которое обусловлено конкретной жизненной ситуацией с присущими ей подробностями и деталями. В её рамках человек оказывается ограничен, уязвим, самоценен, уникален и конечен.

Вторая концепция опирается на бессознательное, которое обусловлено общими видовыми характеристиками. На фоне жизни вида отдельный человек и его судьба не имеют особого значения. Вид не ограничен во времени и не знает смерти.

Каждая из этих концепций справедлива и эмпирически обоснованна. Когда есть угроза выживанию, психика выбирает тот или иной паттерн в зависимости от оценки ситуации. Проблемы начинаются тогда, когда оценка ситуации игнорируется, а та или иная концепция абсолютизируется в рамках какой-либо системы взглядов.

Такая ситуация касается философии традиционализма Рене Генона. Вся его система мировоззрения — это развитие концепции, которая опирается на бессознательное.

[225x324]

Метод Генона не требует никаких доказательств, потому что его валидность основана на соответствии интеллектуального постижения реальности априорному внутреннему чутью. Именно благодаря этому чутью Генон постулирует «нормальный порядок вещей», знание о котором он черпает из бессознательной сферы.

Внутреннее чутьё, возведённое на уровень интеллектуальности, отражает видовое начало и вещи универсального порядка — оно имеет мало общего с индивидуальными эмоциями и чувственностью, которые ведут к «ложным интерпретациям», к «деформациям воображения» и к субъективизму.

Бессознательное составляют типы реакций, поведения, отношения и оценки, которые складывались длительный период развития, — они сформированы, испытаны и проверены в процессе эволюции на огромном количестве «прецедентов» и «фактов», а посему ориентация на фактографию через такую перспективу зрения действительно воспринимается как избыточное и ненужное переживание подробностей. Ощущая устойчивые структуры психики, Генон ни в чём не сомневается — он транслирует сплошные однозначные утверждения.

Чтобы лучше уловить философию традиционализма, достаточно расширить эго до тождества с нутром всего вида и созерцать мир. Обратившись в сущность «универсального» и «всеобщего» порядка, картина выстраивается предельно логично: любой другой порядок становится «ограниченным», «недостаточным» и, в конечном счёте, «ненормальным». Отсюда пессимистичность, отрицательность и уныние традиционалистского мировоззрения, которое сфокусировано на распаде существования. Особенно дискомфортно от такой философии индивиду, который, несмотря на всё его обширное воображение, ограничен и уязвим. Обрушиваясь на мир, он обрушивается на себя.

Видовые бессознательные паттерны принимаются Геноном за «сверхчеловеческую истину», а то, что связывает с ними человека, — это «традиция». Такая «традиция» обусловлена наследуемыми структурами психики, а вовсе не обычаями разрознённых социальных групп. Культуры мира, изолированно формировавшиеся на разных континентах, бесконечно далеки от общего происхождения, однако видовое начало примордиально.

Примордиальность психически ассоциируется с состоянием блаженства и самостью, поэтому она гипнотизирует, кажется истинной, абсолютной и незыблемой. Традиция в данном ключе — это способ связи с самостью, поэтому кажутся важными преемственность, подчинение правилам и инициация, обеспечивающая продвижение навстречу самости — от тьмы к свету. Это иллюзии, поскольку Генон смешивает метафизический опыт постижения наследуемых структур психики с опытом культурных традиций.

В отличие от рационалистов, которым для констатации несостоятельности традиции было достаточно критики суеверного мышления, Генон поступает совершенно иначе — он разделяет традицию на экзотерическую и эзотерическую. Если первая склонна деградировать во времени, то понимание последней требует инициации, которую якобы нельзя получить на Западе. Благодаря такому ходу Генон входит в образ безусловного авторитета, в тени которого оказываются не только современники, но и практически все европейские интеллектуалы, начиная с Просвещения.

Придание традициям метафизического измерения достаточно радикально изменило ситуацию. Генон до небывалых высот развил подход, позволяющий любые, даже самые несостоятельные традиционные представления наделять сколь угодно глубоким эзотерическим значением, недоступным для понимания «профана».

Это отчасти вывело традицию за рамки истории и времени, но вызвало к жизни трудности совершенно другого рода — устаревшие, отмирающие и ригидные традиционные формы получили основание для обоснования собственной легитимности. Первобытные традиционные представления, созданные людьми с неразвитым абстрактным мышлением и отсутствием способности к рефлексии, благодаря традиционализму оказались настоящим кладезем «примордиальных» знаний.

Выводы:

1. Традиционализм не имеет ничего общего с постижением реальности — это постижение бессознательных наследственных паттернов видового происхождения, которые достались нам от предыдущих поколений. В эволюционной перспективе эти видовые паттерны латентно нам присущи, они не требуют обязательного осознания и призваны постепенно трансформироваться по мере приобретения опыта новыми поколениями людей. Условием приобретения этого опыта является индивидуальная работа с реальностью, которая с традиционалистской перспективы считается малозначимой. Отрицание значимости индивидуального начала делает философию традиционализма односторонней и психически проблемной.

2. Бессознательные наследственные паттерны имеются у каждого человека как представителя вида. Они передаются биологически и некорректно отождествляются с частными явлениями внешнего порядка — культурными традициями и социальными организациями. Из-за этого попытки легитимации ригидных и устаревших представлений традиционализмом следует считать мистификациями.

3. Для первой половины XX века традиционализм — это поистине гениальное хитросплетение направлений и жанров, соответствующих чисто западному духу времени. В нём можно рассмотреть масонство и оккультизм, идеализм и иррационализм, зачатки герменевтики и психоанализа, фольклористику и, разумеется, фэнтези. Конечно, формально мир традиции не имеет ничего общего с современным миром, но ведь и с самим собой-то у него ничего общего нет.

Источник: http://ordobasileus.org/forum/discourse/113-e-r-traditsionalizm-obskurantizm#158

***

Небольшое дополнение к статье. Р. Генон оказался объектом мистификации со стороны российских традиционалистов.

Цитата 1: «Отныне это уже не Рене Генон. А Абд-эль-Вахид Яхья, суфийский учитель. Почитаемый тайным орденом Шадилийя авторитетнейший шейх всего исламского мира» (А. Г. Дугин, «Рене Генон свидетель верный и истинный»). Доступ: arcto.ru/article/1099

Цитата 2: «Сам Генон на определённом этапе своей жизни принял ислам, поселился в Каире, стал суфийским шейхом и навсегда порвал с Западом и западным обществом, которые считал источником мировой заразы духа» (А. Г. Дугин, «Традиционализм против дьяволополиса»). Доступ: http://www.platonizm.ru/content/dugin-ag-tradicionalizm-protiv-dyavolopolisa

Поверили?

1. Как выяснилось после изучения библиографии, на арабском у Рене Генона вышло всего несколько статей в 1931 году в журнале «Аль-Марифа» на темы, к исламу не имеющие никакого отношения (неоспиритуализм и пр.). В Египет он приехал в 1930-м, что даёт все основания считать, что писал он эти статьи на французском, а переводил мусульманин. В последующие 20 лет своей жизни в Египте — вплоть до самой смерти — Генон ничего на арабском не написал. На этом всё авторитетное влияние его фигуры на исламский мир заканчивается. Наиболее полная прижизненная библиография Р. Генона: http://www.gianfrancobertagni.it/materiali/reneguenon/biblgue2.htm

2. Как выяснилось после изучения биографии, Генон никогда не был шейхом в религиозно-мистическом или в каком-либо социальном значении этого слова. «Шейх Абдул-Вахид Яхья» — это он себе имя такое взял. Причём в арабских изданиях своих статей он представлен без упоминания первой части имени. Присваивать себе титулы и аристократические имена — традиция французских оккультистов от графа Сен-Жермена до Сент-Ива д’Альвейдра...

Источник: http://ordobasileus.org/forum/discourse/113-e-r-traditsionalizm-obskurantizm#158