…Судзуки никому не подражал, никогда не демонстрировал свою эксцентричность и не подгонял себя под стереотип так называемой дзэнской личности, как это часто делают японские монахи. Всякий, кто впервые приходил к нему в гости, неизменно удивлялся, потому что ожидал увидеть пожилого джентльмена с искрящимся взглядом, который сидит в пустой комнате и готов молниеносно начать обмен бессмысленными спонтанными репликами. Между тем Судзуки, глядя на гостя из-под своих огромных густых бровей, был похож на китайского учёного-даоса, на книгочея Лао-цзы, одарённого, как все подлинные даосы, чувством юмора, которое можно назвать метафизическим. В его глазах то и дело появлялся озорной огонёк; казалось, что этот человек постиг Первичную Иронию бытия, но сострадание не позволяет ему громко смеяться в присутствии тех, кому это недоступно.
У себя дома в Камакуре Судзуки жил в апартаментах западного образца в окружении огромных кип книг и рукописей. Рабочими материалами были завалены сразу несколько комнат, в каждой из которых он писал отдельную книгу или одну из глав книги. Подобная организация труда давала ему возможность, не убирая используемых источников, просто переходить из комнаты в комнату всякий раз, когда ему хотелось продолжить работу над другим проектом. Несмотря на полный хаос, царивший в этих комнатах, казалось, что его обаятельная секретарша мисс Окамура — воистину это была апсара, пришедшая из Западного Рая, чтобы заботиться о нём на старости лет, — прекрасно знает, где что лежит.
Судзуки говорил медленно и спокойно, на довольно хорошем английском с едва заметным, а для американца и весьма приятным японским акцентом. В разговорах он почти всегда объяснялся с помощью карандаша и бумаги, наглядно иллюстрируя свои идеи диаграммами и китайскими иероглифами. Судзуки был необычайно терпеливым человеком; он умел, не раздражая собеседника, избегать бессодержательных споров и никогда не злоупотреблял педантизмом учёного. Помнится, на одной из лекций слушатель спросил его: «Доктор Судзуки, когда вы используете слово “реальность”, вы имеете в виду относительную реальность физического мира или абсолютную реальность трансцендентных измерений?» Судзуки закрыл глаза и повторил характерное действие, которое его ученики называли «сделать судзуки», потому что никто не мог сказать, пребывал ли он в это время в глубокой медитации или же просто спал. После минутной паузы, которая показалась всем очень продолжительной, он открыл глаза и сказал: «Да!»
А вот что было однажды на занятии по основам буддизма:
— Сегодня утром мы рассмотрим Четвёртую Благородную Истину, которая называется Благородным Восьмеричным Путём. Первой ступенью Благородного Восьмеричного Пути является сё-кэн. Сё-кэн означает правильное мнение. На самом деле в правильном мнении уже содержится весь буддизм, потому что правильное мнение подразумевает, что у человека вообще нет никакого конкретного, фиксированного мнения. Второй ступенью Большого Восьмеричного Пути... — следует длинная пауза. — О, я забыл вторую ступень. Вы можете прочесть о ней в книге.
Припоминаю ещё один эпизод, свидетелем которого я стал. Судзуки случилось выступить на закрытии Всемирного конгресса религий, который проходил в 1963 году в Лондоне в старинном Квинс-холле. Тема выступлений был объявлена так: «Высший духовный идеал». После нескольких докладчиков, которые сотрясали воздух красноречивыми фразами и громогласными призывами, на кафедру поднялся Судзуки.
— Когда меня попросили, — сказал он, — высказаться о высшем духовном идеале, я не знал, о чём мне говорить. Во-первых, я простодушный провинциал из далёкой страны, который неожиданно оказался в центре Лондона в самой гуще событий. Поэтому я нахожусь в замешательстве и совсем не могу думать так, как привык это делать у себя на родине. Во-вторых, как может такой маленький человек, как я, говорить о таких высоких сущностях, как высший духовный идеал?.. На самом деле я даже не знаю, что такое духовный и что такое идеал, не говоря уже о высшем духовном идеале...
После этого он посвятил остаток отведённого ему времени описанию своего дома и сада в Японии, сравнивая свою жизнь с жизнью человека в большом городе. И это говорил переводчик «Ланкаватара-сутры»! В конце выступления аудитория аплодировала ему стоя.
Прекрасно зная, что все мнения относительны и не исчерпывают сути, он никогда не спорил. Однажды один из слушателей предложил ему обсудить некоторые вопросы, в которых известный учёный-буддист Дзюндзиро Такакусу не соглашался с ним.
— Этот мир так велик, что в нём найдётся место и для профессора Такакусу, и для меня, — ответил Судзуки.
Источник: http://rozamira.org/lib/names/s/suzuki/watts_suzuki.htm
