Глава одиннадцатая «Просьба Полосатого»

     Светало. Уже светало. Голова у Себастьяна не болела, так только – чуть поднывал затылок. Алиса сидела на полу, у его ног, положив, как всегда взлохмаченную, голову ему на колени. Растрёпанная причёска и остро-синие глаза… Чем-то она напоминает этот… татарник… Главное, и рукава у неё с фестонами, и юбка… Один в один листья татарника! Хорошо…

     Полосатый устал говорить и теперь смотрел сквозь мутное стекло окна, посасывая длинную белую трубку. Со стороны могло показаться, что это не трубка, а кость. Однако, мысли у Чародея были не такие, как у Брындхоффа. Освободить гнома труда не составило никакого: командир с комендантом в снег попадали, заснули; а быстро развязать мешок и выпустить гномика, да ещё невидимого – вообще легко, как вдохнуть-выдохнуть. В общей сумятице никто и внимания не обратил на всё им, Чародеем, проделанное. Не до того было солдатам… Только вот оставались вопросы… Вопросы оставались. Ночь ушла, её вытеснял розовый зимний рассвет. А вопросы оставались… Тени четырёх сидящих в комнате - поблёкли, растворились, как призраки – их рассеял розовый зимний рассвет. Но вопросы оставались… Проклятые вопросы!

     Полосатый не привык долго думать о вещах неприятных. Он в принципе не привык ощущать себя в неловком положении. Длинные свои годы он прожил беспечно и весело, точно катясь в санях по мягкой снежной дороге. Длинные годы тянулись к далёкому горизонту. За спиной оставались ямы, крутые спуски, ухабы – всё покрывал слой мягкого пусто-белого снега. А теперь… Теперь, драконья отрыжка, что-то пошло не так! Сани завернули туда, где проехать нельзя было. Надо было вылезать, осматриваться и думать,куда идти… Др-р-раконья отрыжка, как же это неприятно!

     Магда зевнула, прикрыв ладонью рот. Очень изящно. И глаза сонно сузила, обратившись внезапно в фарфоровую кошечку. Она устала.

     - Предлагаю всем лечь и поспать,- сказала она и повернулась к сестре.- Алиса, я пойду и переверну вывеску (знак того, что трактир закрыт), а ты пойди, уложи Себастьяна. И сама тоже ложись. Больше мы сейчас ничего важного друг другу не скажем,- последнюю фразу она выговорила сквозь зевок, как бы пропела её.

     Полосатый молча глядел в окно. Чёрные полосы его бороды казались чернее обычного, а тонкое лицо выглядело слишком бодрым для того, кто не спал всю ночь. Он всасывался, вгрызался в трубку и думал…

     «В общем, что-то давно уже пошло не так. Что? Что?! Главное – Занзарр. Безусловно, всё началось с окаянного Перстня. Кто прежде был его владельцем? О, это давненько уж было… Кажется… Да, Принц Клаяр. Припоминаю, хорош он был собой. Тоненький, гибкий… Легко двигался, поворачивался быстро, как флюгер. Жаль, погиб молодым… Связался с феей, дурой сверхъестественной! Но не о том речь! Что же я всё время мыслями разбегаюсь. Тут одну нужно поймать, оседлать, а я, как вор во взбесившемся табуне – то на одну лошадь бросаюсь, то на другую! Итак - Перстень, чтоб он сгорел! Нельзя гному этой вещью владеть, нельзя! Ни ему добра от того не будет, ни другим… Недаром старейшина Брэд говорил: «Лучше десять землетрясений, чем один хозяин у Занзарра!» Прав был белоголовый, теперь всё зашевелится, сдвинется с места, начнётся не просто война, а… Земля с небом схлестнутся, вот что! Уже побежали волны: Брындхофф приободрился, его, крокодила пузатого, только расшевели – он заворочается, сощурит пожелтевший глаз и попрёт сам хоть на край света за гномишкой… А вперёд своих ящериц ушастых пустит с Драном во главе. Люди прознают о перстеньке – тоже оживут, запрыгают: им же, слабосильным, до зарезу хочется власти, чтобы всем дивным носы утереть! Пойдёт резня… Меж собой перегрызутся и дивным тоже достанется… А гордецы? О-о, те тоже в стороне не останутся – ещё бы! Уж им-то Занзарр как никому желанен! Получи его – так над прочими вознесутся, что Крона, королева, короной в луну упрётся!.. Да-а, заварилась неслыханная каша! За гномом теперь следить надо. Он теперь мне самому нужен – как помощник, ведь не сегодня завтра чародеи прознают, что это я перстенёк прошляпил – такую кару мне сочинят, что, глядишь, в Великую Книгу впишут… Даже выражение появится: «Страшней, чем казнь Полосатого»… Х-хм, а я-то ещё для забавы собирался людей с гордецами на почве золота поссорить! Тут и без золота резня начнётся такая, какой и, надышавшись ядовитым болотным паром, не вообразишь!.. Жуть!!.. Хотя любопытно будет поглядеть на всё это… светопреставление…»

     День же вообще начинался особенный, многообещающе радостный. Солнце было щедрым: и снег и серые камни домов – окрашивало в цвета нежного тела. Наполняло блеском всё, даже то, что в жизни никогда не блестело. Уже начали открываться лавки – приземистые торговцы в меховых колпаках или их неказистые помощники открывали скрипучие ставни, поворачивали вывески картинками наружу. Затопали копыта первых лошадей, разбрызгивавших в стороны снег. Покачиваясь, потащились невесть зачем по улочкам какие-то старухи с корзинами… Гуськом побежали взбодрённые морозцем бродячие собаки. Город оживал, снежные пласты на карнизах и крышах сахарно искрились.

     Взгляд Чародея, направленный в окно, был подозрительно неподвижен. Он словно окаменел, упершись в рот белой трубкой. Магда приблизилась к нему, положила свою ладонь ему на руку. Полосатый глянул отрешённо, в глубине глаз его - женщина различила особенную, тяжёлую озабоченность.

     - Не хочешь поспать? Или ты лучше пойдёшь домой… то есть к Себастьяну? Ты вообще надолго сюда?

     - Слушай, Магда,- Полосатый посмотрел ей в глаза с улыбкой,- а во мне ты родники или золото видишь?

     Женщина задумалась.

     - Ты сам ведь знаешь, у бурых золота практически не бывает… По крайней мере, его увидеть мне не дано.

     - Так «не бывает» или тебе не дано увидеть?

     - Полосатый, я совсем недавно ведь феей стала… Мне ещё учиться, наблюдать, присматриваться…

     - А также прислушиваться и принюхиваться,- усмехнулся Чародей.- Ты так не феей, а наушником постепенно станешь!.. Ладно, золота во мне нет. Допустим. Ну а как с родниками? Неужели ни одного, самого паршивенького – и то нету?

     Магда присела рядом, на скамеечку. Вздохнула.

     - Душевные родники у всех есть. Ты свои высушил, камнями завалил. Может, когда-нибудь и забьёт какой-нибудь. Ну так ты сам знаешь, для этого много труда нужно. Вон отец сколько с такими – обычными родниками бился! А то душевные…

     - Ладно, забудь. Я лучше у Гракха спрошу, он ворон смекалистый, всё насквозь видит.

     - А что это ты вдруг о родниках и золоте заговорил?- спросила Магда, уязвлённая тем, что Чародей скептически относится к её способностям.

     - Это уж моё дело,- приосанился Полосатый.- Я твою просьбу выполнил – гномик у вас в кроватке дрыхнет. А чего тебе знать не следует – о том не спрашивай. Вот научишься мысли читать – тогда и вопросов меньше станет.

     - Точно так ли?- прищурила синие глаза золотоволосая Магда.

     - Слушай… Ты теперь моя должница, так? Надо мне как-то с Сообществом дела утрясти. Что ни говори, Перстень я проворонил. За это чародеи по головке не гладят… Не сегодня завтра они узнают, что Себастьянка с Занзарром теперь гуляет – кончится моё спокойное житьё… Или вообще жизни лишат… В общем, этот гном мне нужен. Да и ты тоже.

     Магда серьёзно кивнула в ответ.

     - Ты вот что…- Чародей, сощурясь, смотрел куда-то в угол, соображал.- Потолкуй с гномом, объясни, что мы теперь должны друг за друга держаться. Он мне не доверяет, считает, что я только из-за Перстня с ним общаюсь. Ну, за шкуру свою опасаюсь – как бы её с меня за оплошность живьём не содрали.

     - А разве не так?- иронически осведомилась Магда.

     - Так,- охотно согласился Полосатый,- но дело не в том. Не только в том. Я сейчас пораскинул мозгами… Надо нам объединиться и начать дела делать. Прежде всего – с людьми разобраться, чудо для них какое-нибудь сотворить.

     - Чтобы зауважали, доверием прониклись?- уточнила умная Магда.

     - Да. Затем – Дракона валить надо. Он старый, но хитрый, и сил у него ещё века на два достанет. Он пока Занзарр не выцарапает – не угомонится. А Занзарр действует только когда он на Себастьяне, так что спокойной жизни у вас, пока Брындхофф не сдох, - не будет.

     - Пожалуй.

     - Верно говорю!.. Во-от… Один я с Драконом не справлюсь, а Себастьян – и подавно! Надо вместе идти в горы и валить пузатого. Я – Чародей, гном – невидимка. Вдвоём у нас, может, и получится. Но ты должна Себастьяна ко мне лицом развернуть. Поговори, он тебе верит. Золотоволосым всегда охотней верится,- Полосатый почему-то вздохнул.- Кстати, вот тебе и способ народ удивить. Пришли двое – и последнего Дракона пришибли! Вот и чудо тебе! Знаешь, как все вокруг нас запорхают? Как эльфы вокруг короля в майскую ночь!.. А замереть сейчас – себя погубить! Народ и так проваривает, что, мол, гном ничего толком не делает, даром только дом занимает. И на вас с сестрицей начали коситься. Ты пока подумай, а я вздремну чуть-чуть и займусь Драном.

     - Кем?- не поняла Магда.

     - Да этим… помощником драконьим… Который вашего гнома…

     - А-а, поняла… Так ты его…

     - Да,- сухо ответил Чародей.- Нам он слишком опасен. Наушники – это чепуха, орешки лесные. А Дран – воин. ВОИН! И ещё… везуч, скотина, беспредельно! Такого нельзя оставлять в живых. Пусть Брындхофф без толкового помощника останется. Тогда и шансов у нас с гномиком побольше будет. Так ты поняла? Направишь его родник в мою сторону?

     Магда помолчала, перебирая складки юбки, взглянула на Чародея и кивнула.

     - Ну ладно,- Полосатый потёр руками, зевнул и, сложив руки на груди, свесил седую голову на сторону и мгновенно уснул.