Изящная словесность

     Любая творческая деятельность состоит из таланта и мастерства. Талант, конечно, от Бога. Лев Толстой пришёл в мир с высшим предназначением. В зрелости он искал успокоение в «почти крестьянском» образе жизни. Он пахал, он шёл за своей сохой, радостно роняя пот на взрыхлённую землю. Физический труд действительно успокаивал: соха из орудия для распашки превращалась в поводыря. Толстой шёл за своей сохой, как за проводником. Заблудившемуся проводник представляется посланцем небес. Но штука в том, что проводником-то (настоящим, одухотворённым) был сам Толстой. И дар его заключался в способности «распахивать» души читателей. В обоих смыслах этого глагола…

     Да, Толстой терял время в поисках формы и формулы праведной жизни. Нам жаль, что написал он меньше, чем мог бы. Но какова «распашка» душ в двух его великих романах! Досадно, что стальное перо, выводившее строку за строкой, обратилось в железный сошник. Сошник резал борозды на земле, точно перечёркивая ненаписанные строки. Ну, ладно! Лев идёт за сохой и уходит прямо в небо, а речь сейчас пока о языке.

     Талант от Бога. Мастерство же Толстого, то есть владение языком, умение найти способ донести мысль или чувство – формально небезупречны. Тот же Бунин – канонический стилист – писал виртуозней, восхитительней. Но, по своей привычке, я беру наугад два коротеньких отрывка: один из Толстого, другой – из Бунина. Сравниваю…

     «Самовар, стоявший на столе возле простенка, бурлил, клокотал, зеркальце, висевшее над столом, подёрнулось налётом белого пара. Отпотели окна и олеография, прибитая под зеркалом, - великан в жёлтом кафтане и красных сафьяновых сапогах, с российским стягом в руках, из-за которого глядел башнями и главами московский кремль.» (И. А. Бунин «Деревня».) Да, типично-бунинская манера: изящная простота и удивительная способность  писать пером, как кистью - именно «создавая картину», а не «описывая».

     «За чаем Лёвин узнал всю историю старикова хозяйства. Старик снял десять лет тому назад у помещицы сто двадцать десятин, а в прошлом году купил их и снимал ещё триста у соседнего помещика. Малую часть земли, самую плохую, он раздавал внаймы, а десятин сорок в поле пахал сам своею семьёй и двумя наёмными рабочими. Старик жаловался, что дело шло плохо. Но Лёвин понимал, что он жаловался только из приличия, а что хозяйство его процветало.» (Л. Н. Толстой «Анна Каренина».)  Ну да, ну да, выхваченное наугад может оказаться и… таким… Тут ведь, как в лотерее. Но! даже в данном (откровенно говоря, тоскливом) отрывке ласкает сердце милая (практически медвежья) неуклюжесть оборота «пахал сам своею семьёй и двумя наёмными рабочими». И как замечательна пробившаяся, как цветок сквозь камни, фраза о притворных вздохах старика, живущего хорошо, богато. Стоит, наверно, отшагать все эти скучные десятины, чтобы потом на глазах у тебя расцвело это изумительное «жаловался только из приличия»…

     «Изящная словесность» может быть и не такой уж изящной. Да, Бунин искусный изобразитель. Мастер пейзажа, натюрморта… Да и портреты, в сущности, ему иногда удавались. Более, правда, напоминая беглые акварельные наброски. Талант и мастерство. Точка.

     Толстой накладывал мазки густо, кропотливо, слоями. Он тяжеловесен, бородатый пахарь, пронзительно глядящий сквозь кусты бровей. И герои его не просто рельефны, и даже не скульптурны – они абсолютно живые, они дышат на нас со страниц, мы легко можем встретиться с ними взглядами. И здесь уже не талант и мастерство, а – гений и право пренебречь условностями грамматических правил. Гений имеет право сочинять собственные правила. Отсюда вывод: даровитым необходимо оттачивать стиль, великие… А великий имеет право плюнуть на всё и уйти пахать, весело щурясь на восходящее солнце…