В чемодане же оказалось несколько вещей… Почему именно эти, а не другие предметы жильцы оставили при переезде, запихнув в коричневую бегемотью пасть чемодана – неизвестно. Можно предположить самое простое: они им просто оказались не нужны. А может, после смерти бабушки или дедушки, то, что выбросить «рука не поднялась», сунули туда и напрочь забыли потом… Что толку гадать? Как говорится, ничего случайного не бывает в этой жизни, и вещи (пусть и самые пустячные, «на выброс») подбираются с какой-то таинственной закономерностью… В конце концов, люди в очередях и в больничных палатах – тоже ведь подбираются по какому-то неведомому нам правилу. Не согласны?
И вот, что оказалось внутри обитого кожей саркофага. Первое – удивлённая русская крестьянка в кумачовом сарафане и без ног. Кто не понял – это чайная баба, то есть тряпичная кукла, подбитая ватой, которую надевали на заварочный чайник – чтобы не остывал. Данную бабу, вернее, девку, использовали, судя по всему, редко. Изнанка почти чистая, даже пышные рукава выглядят практически белыми. Нарядная вещь, «эпохистая»… Жарко-красный шёлк, золотая оторочка, платок цвета «трилистника», как называют его в Википедии. Ох, не знаю… Не ориентируюсь я в современных обозначениях оттенков. Я бы назвал этот цвет – холодный зелёный, цвета воды в пруду. А лицо у крестьянки пластмассово-удивлённое, даже чуть возмущённое. Глаза, носик, ротик – в виде кружочков. Думаю, каждый раз, когда ей накрывали чайник, этим выражением лица она как бы говорила: «Ой, вы что?!»
Изготовили её, наверно, в конце 50-х или в начале 60-х. Тогда заварочные чайники расписывались по бокам цветами, а за стёклами сервантов сверкали фарфоровые мальчики в тулупах и белые балеринки. На стене расправляли усы стрелок ходики, похожие на скворечники, а мебель была добротная, приземистая и пузатая… Я уж не говорю о русских красавицах и девочках, бегущих от грозы, висевших в узких металлических рамках… Интересно, отчего в те годы так много было крестьянок на репродукциях и шкатулках? Их вешали на стены, сажали на чайники, вышивали на наволочках. Ведь и шоколадка «Алёнка» появилась тогда же! Несколько не по себе делалось от её бессмысленно-изумлённого лица на обёртке. Оно было румяным и тупым. Здоровье и сытость вытеснили дух, как вытесняли из трамваев интеллигенцию плечистые пролетарии…
Советская власть тщательно выбирала безопасные для граждан образы. «Любовь к детям – это ведь ничего? Это ведь можно?» Пухлое бессмысленное дитя (или девушка) вызывали умиление – и только. К чувству этому не примешивалось ничего лишнего, неблагонадёжного. А национальный наряд придавал образу нечто сказочно-безобидное, усыпляющее. Посмотришь на такую «алёнку» или чайную бабу… и даже не верится, что в то же время «начинали» Галич и Высоцкий…
Ладно, смотрим дальше… Второе – пара щипцов для завивки. Выглядят они зловеще, как пыточные инструменты. Чёрный металл, деревянные ручки… Судя по добротности, вещи эти дореволюционные. Впрочем, не поручусь. Как конкретно ими пользовались? На чём накаливали? Не на свечке же! Впрочем, почему бы нет?
Дальше третье – керосиновая лампа. На металлическом дне полукругом - как холодная улыбка - надпись рельефными буквами: «MadeinGermany» и над ней – «D. R. G. M.». Очень женственное создание. Лёгкий металл и подвижная, сразу начинающая качаться, едва возьмёшь лампу в руки, голова-колба. У-у-у, сколько она, эта керосинка, вызывает глубоких литературных ассоциаций!..
Да, безусловно, эта лампа – воплощение женственности! Её стекло напоминает голову фрейлины с вытянутой к потолку причёской. А металлический «воротник» имеет помятые фестоны. От старости металл и стекло стали практически одного цвета – дымчато-матового. Вот ведь какая любопытная вещь… Поставишь её – керосинку – на стол, и сразу он облагородится! Как осенний дым, проникнет в комнату аромат старины…