«  А через семь страниц Учёный вдруг перешёл на фразы отрывистые и короткие.

     « Лермонтов откровенно зевнул. Шары чёрных глаз повернулись к окну. Снег редел. Хлопьев не было. Неслись отдельные снежинки. Они торопились облепить чугунный парапет, фонарь, собачью конуру будочника. Он отвернулся от окна. Это всё напомнило мельтешение дам на балу. Дамы тоже неслись к знаменитостям и облепляли их. Он сам однажды едва не утонул в снежной кружевной лавине. Как всегда спас злой язык. Пары бонмо хватило, чтобы дамы рассеялись. Они отчаливали одна за другой, как корабли. Паруса юбок оскорблённо удалялись по лаковым квадратам паркета. Ещё это было похоже на игру в шахматы, когда отступают белые от опасной чёрной фигуры.

     Его любили так, как обычно ненавидят: до дурноты. До желания либо прогнать, либо сдавить его плечо. Побольнее. А ненавидели так, как обычно любят – то есть самозабвенно. С долгим, медленно пронзающим взглядом издалека.

     Лермонтову нравилось превращать друзей во врагов. Когда друг злился, у него менялось лицо. Можно было произвольно, шутя, менять людям лица. Всё равно ни одно из выражений не подходило. Они все были «неправильные»…»»