01-01. Надобно уж и спать ложиться, но…

     А вот любопытно было бы узнать, о чём думают перед тем, как заснуть другие люди!.. Что прогоняет сон у одних и что помогает в него погрузиться другим?.. Ведь есть те, кто, помолившись перед иконой, мирно засыпают, погружая голову в белую мякоть подушки… И те, кто после «Отче наш» тяжело опускаются на тахту и сидят на ней, как на скамье подсудимых, под суровым (скорей, кажущимся суровым) взглядом Спасителя. Взглядом из позолоченного круглого нимба.

     Есть те, кто выкуривает «последнюю» на балконе, щелчком отбрасывают окурок в сгустившуюся до черноты ночную синеву, и рыжий огонёк окурка крохотным болидом прожигает темноту, рассыпая мелкие искры. И есть те, кто медленно задавливает остаток сигареты в пепельнице на кухне, оттягивая момент, когда придётся войти в спальню, где угрюмо вытянулась, как морской котик на лежбище, законная его половина, занявшая законную половину кровати…

     Много есть «тех» и «этих». Ты вот, например, сейчас уже почти спишь, и мысли твои – одна причудливей другой. Их первоначально внятный орнамент теряет чёткость, он плывёт, путается; ассоциации уже вне привычной дневной логики: из увиденной днём закругляющейся морской волны возникает образ сливочного масла, такой же волной ложащегося на хлеб, когда намазывают ломоть… И уже проступает сквозь сизую дрёму сцена из другой реальности, и ты видишь себя в непонятном месте, над мутным овалом стола, за которым сидишь, завтракая с чужими людьми, у которых такие странные, переменчивые, как морская вода, лица… и взгляды светящиеся, и словно бы из пучины…

     А я… я вытаскиваю одной рукой сигарету из пачки, выворачивая спину, – сигареты на столике сзади, лень повернуться, как следует – вставляю её в рот и… напряжённо думаю, преодолевая тяжесть усиливающейся ночи: «Чем закончить первую эту запись?»