Итак, мне скоро будет 42. Следовательно, о четырёх десятилетиях, прожитых в моей стране, я худо-бедно судить могу. Когда-то я пытался уже описать их в форме стихотворений в прозе. В таких, знаете, монологах-импровизациях… Это были коллажи из отдельных картинок, фрагментов, набросков… (Случайно тут напечатал «Набросков» с большой буквы и подумал: «Отличная фамилия для героя эмигрантского романа – Набросков!»)
Но сейчас мне подумалось: а что, если из каждого десятилетия взять по одному конкретному предмету, по одной реальной вещице, когда-то мне принадлежавшей или принадлежащей по сию пору? Интересно ведь, каким образом отразится в ней характер того или другого десятилетия…
Вот, к примеру, игрушка из 70-х – красный пластмассовый всадник, Чапаев…
Советские игрушки были ошарашивающе грубо сделаны. Причём в безобразии своём они достигали почти метафизического уровня. Головастые куклы с пропорциями карлиц петровской эпохи. Металлические и пластмассовые солдаты примитивные, как первобытные изображения. Кони цвета адского пламени, которых тащили за собой на верёвочках (невольно припомнился Геракл, ведущий Цербера к Эврисфею). Голубые чебурашки с чёрными выпуклостями глаз. Жуткие пистолеты с вечно западающими спусковыми крючками… Или ещё вот жёлто-розовые фигуры из резины…
Но, справедливости ради, не так уж всё было чудовищно, не так… Из миллионов наштампованных страшилищ всё же удавалось выбрать хоть сколько-то довольно симпатичных экземпляров. Из той же резины, помнится, был сделан худосочный зайка откровенно-жёлтого цвета. У него была напряжённая мордочка, а на тонких лапах – упругие шары боксёрских перчаток. Их – заек - у меня было два, причём цвет трусов у обоих различался: розовый и голубой. Я устраивал поединки между ними. Резиновые фигуры оказывались достаточно пластичными для имитации боксёрского боя… Но со временем руки и ноги размягчались, рвались в наиболее уязвимых местах и разламывались, как банан.
Ещё одна дивная игрушка – Емеля. По сути, классическая кукла: голова и кисти рук – пластмассовые; ноги, руки, туловище – набиты ватой; одет в кумачовую рубаху и порты, на голове – шерстяной колпак. Сапоги тоже, кажется, из пластмассы… Так вот этот Емеля был замечателен! И прелесть его описать не проще, чем привлекательность живого человека. Он был обаятелен. В улыбке его было выражение. Причём очень живое, очень какое-то «нашинское». В ней сливались воедино милая глуповатость и прямодушие. Он и руки-то расставлял в стороны не то в добродушном недоумении, не то для братских объятий. И (клянусь!) тот Емеля от всего сердца радовался своей нарядной рубахе и тому, что есть тот, кто может её оценить… То есть – я.
Что же касается Чапаева…
Советская промышленность упорно изготовляла красноармейцев и при этом никогда не производила их врагов – «белобандитов». Отчего так? Ведь, по логике вещей, если существует одна армия, должна быть и другая – иначе, с кем ей сражаться-то?! Врагов среди игрушек не было никогда, не считая зелёных тевтонцев из набора «Русские богатыри и рыцари». Но фашистов, белогвардейцев или наполеоновских солдат не существовало. И это при том, что в кино, театре, на телевидении упорно и постоянно создавались всевозможные образы врагов: от зубастого Серого Волка до американского шпиона, всучившего пионеру жвачку, от которой тот превратился в жадину. Кстати, это не моя фантазия. Действительно был такой эпизод в одной детской книжке.
Впрочем, своеобразная логика тут есть. Читая книгу или смотря фильм, ребёнок не может ничего изменить, вмешаться в ход событий. А вот играя… импровизируя… Ну представьте себе, а вдруг ему захочется, чтобы белогвардейцы победили в сражении?
Есть, конечно, такой вариант: изготавливать «врагов» сразу убитыми. Или сдающимися, с поднятыми руками… Или трусливо убегающими. (Боже! Сколько трусливых фашистов пробежало на киноэкранах моего детства!)
На худой конец, их можно было изображать отвратительными, с зубастыми перекошенными мордами. Нечто подобное пытались сделать в 20-е годы. Изготовили серию кукол-монстров: «Поп», «Урядник», «Буржуй» и т. д.. С клыками, когтями, вытаращенными глазищами… А потом, в качестве эксперимента, отдали в детсадовскую группу девочек. Пусть, мол, привыкают к «правильным» игрушкам. Сперва девочки боялись их и плакали. Потом попривыкли, рискнули взять в руки. А вскоре… принялись пеленать и нянчить бородатых попов и зубастых помещиков, потому что взяли своё материнский инстинкт и любовь…
Короче, решили вовсе не производить игрушек-врагов. И во время игр мальчишки выставляли друг против друга одни и те же советские войска… Смешно-о…
А набор красных (во всех смыслах этого слова) всадников был не так уж дурён. Была в них динамичность и какая-то бодрящая отчаянность. Особенно я выделял фигурку Чапаева. Во-первых, то был редкий случай: игрушка изображала конкретного исторического персонажа. Во-вторых, данный персонаж был весьма харизматичен (раньше сказали бы – узнаваем): усы, папаха, бурка. Ключевую роль для меня, безусловно, играли именно усы. Они были атрибутом взрослости, старшинства, лидерства.
Пластмассовый Чапай замахивался саблей толщиной в зубочистку. Крылатая бурка развевалась на скаку. Он буквально сливался в одно целое с конём… Прошли годы, прежде, чем появился первый всадник (богатырь), снимавшийся с лошади. Страшны были его раскоряченные ноги…
Фильм же о Чапаеве я воспринял хоть и с воодушевлением, но по-настоящему потрясён не был. И то сказать, я родился в 70-м, а не в 30-м…