16 июня. «Виолончель для сладких терзаний»! Так меня назвал Алексей (мы сегодня дважды разговаривали – в буфете и в пустой аудитории после просмотра). Пока ехала домой, пыталась разобраться, что конкретно он имел в виду. Почему именно «виолончель»? Она такая громоздкая, широкобёдрая… Не просто же так родился у него этот образ… В общем, женское самолюбие возобладало над сердцем и разумом, и я рассердилась и на себя и на Алексея. Тяжёлая виолончель висела в воображении, как удавленник, заслоняла собой всё! И что за манера у него – говорить каким-то псевдолитературным, искусственным языком! Да ладно бы ещё искусственным, а то ведь ещё и с пошловатым оттенком!! «Виолончель для сладких терзаний»! От этой фразы воняет дешёвыми духами!...
Я злилась на себя, поскольку мне всегда противно обнаруживать в себе мелкую зависимость от чужого мнения. А бедняга Алексей, если разобраться, вовсе и не был виноват. Обидеть меня он не хотел – нелепо даже предположить подобное. Я ему очень нравлюсь, это видно по всему, даже по его бороде, - день ото дня она становится всё грустнее… И языком, который кажется ему красивым и «поэтичным», разговаривает он в беспомощной попытке вызвать у меня хоть какое-то внимание к себе. Мне бывает его жалко, как сироту. Как бездомного попрошайку. Но, видимо, очень скоро придётся его отогнать от себя… «Как собаку» мысленно закончила я фразу. Неужели я настолько жестока, что способна сравнить влюблённого в меня мужчину с собакой? Но сравнение, между прочим, самое точное. Зимой однажды увязался за мной уличный пёс – типичный московский маргинал. Тащился рядом от метро до самого подъезда. Пускать его в дом я не захотела, приоткрыла дверь и, несильно отталкивая его ногой, попыталась проскользнуть в щель. Пёс с изумительным проворством умудрялся просовывать свою острую лисью морду то между моих сапог, то в какой-то еле видимый зазор между мной и дверным косяком. Я вдруг вышла из себя и резко пихнула его сапогом. Он не сдавался и продолжал втискиваться в дверь. Наконец, я окончательно потеряла терпение и обрушила ему на голову такой удар сумкой, что пёс тонко взвизгнул, потерял равновесие и растянулся на замёрзшем грязном крыльце. Я влетела в подъезд и так поспешно захлопнула за собой дверь, что если бы голова дворняги оказалась слишком близко – непременно расплющилась бы!..
Отчётливо помню, как колотилось у меня сердце, пока я поднималась по лестнице, нажимала кнопку и ждала лифта, еле переводя дух. Я испытывала разом стыд, гадливость и звериное удовлетворение от того, что избавилась от незванного друга. Надо было прогнать его раньше… Ведь пока он трусил со мной рядом, посматривая на меня круглыми, влажнеющими от надежды глазами, в нём с каждым пройденным вместе со мною метром укреплялась надежда!! И вдруг прямо перед райскими вратами – пинок ногой, удар по голове… И с оглушительный грохот захлопнувшейся двери!.. Хорошо, что я не видела его глаз, после того, как захлопнулась дверь…
В десять должна позвонить Наташа по поводу поездки на дачу к Вихровым на этих выходных. Времени для дневника остаётся совсем мало, так что надо бы коротко подытожить… Уязвлённое женское самолюбие? Всё верно, только не от дурацкой «виолончели», а от того, что нынче у меня всего один поклонник, да и тот – щуплый, словно обглоданный, Алексей Гулько. Неудачливый художник-оформитель, преподающий рисунок в нашем колледже. Сам факт его увлечения мною унизителен: неужели я не заслуживаю большего?!! Нет, он, конечно, добрый, кроткий, мягкий (бр-р-р! от одного перечисления его свойств сердце сдавливает смертельная тоска!), но он - как пенсионер, торгующий старьём на блошином рынке: жаль его, но покупать ненужную рухлядь совершенно не хочется. Кстати, его комплименты и любезности такие же дешёвые и безвкусные, как советская бижутерия, которой торгуют на блошиных рынках.
Прямо как в той рекламе: «Я достойна большего!» Деваться некуда, я на поверку оказываюсь ничуть не лучше подавляющего большинства женщин. Главное для меня – реализация мечты и достойный статус. Это помог мне понять Алексей, и тем самым он приблизил неизбежный разговор о напрасности его неуклюжих ухаживаний. Раньше я скучала в его обществе, а теперь буду раздражаться и томиться. Если он сдуру проявит упорство, как тот пёс… Звонок!
Собиралась «коротко подытожить», да не вышло. Снова растянула размышления и теперь придётся заканчивать запись уже
17 июня. Да-да, если Алексею вздумается проявить упорство, я, скорей всего, превращу его в свою жертву. Вряд ли достанет сил удержаться от издёвок и помыканий. Интересно, как долго он сможет исполнять роль мальчика для битья? Странно, почему во мне нет никакой жалости к нему?.. Эгоизм? Наверно. Полночь, однако. Пора готовиться ко сну.