Неохота копаться в старых своих дневниках. Тем более, я крайне редко записывал слова Октавио, фрагменты из наших бесед. Зря, конечно… Но тогда мне казалось чем-то неправильным, искусственным – сесть к столу, ещё будучи окрылённым нашей беседой, и начать кропотливо пересказывать её. Думаю, не стоит расшифровывать, что я имею в виду. И теперь я попытаюсь выжать из своей памяти (к слову сказать, очень скверной) хоть некоторые его высказывания по разным поводам.

     Вот он берёт листик бумаги и чертит на нём простенькую схему – три кружка.

     - Это Бог. Э-э-э, а это дьявол. А вот человек… Так, теперь смотрите. Человек может быть с Богом.- Он соединяет линиями два кружка.- А может быть сам по себе. Или оказаться со злым духом.- Те же манипуляции с линиями.- Но. Если, э-э-э-э, человек выбирает остаться один, вне Бога – его начинает склонять в ту сторону, где враг Бога, его антипод… Понимаете, мы не мыслим себя без связи с Творцом. Человек и Бог связаны неразрывно. Навсегда. А если кто-то отходит от Бога, пе-рез-ста-йот (перестаёт) ощущать, э-э-э, свою связь с Ним, то сам по себе он уже не с-зуж-ществует (не существует). Это невозможно. И тогда он уже оказывается вместе со злом… И вот я хочу, чтобы вы понимали: в любой момент, в любой ситуации, вы должны ощущать, с кем вы. Ез-сли у вас страхи, неврозы, – подумайте, а разве эти переживания нужны Богу? Нет. Бог не может желать, чтобы человек страдал, ему это не надо. Бог замыслил человека для з-щастья (счастья). И, следовательно, вспомнив в тяжёлый момент о Боге, вы поймёте – бояться и страдать не нужно… Если вы с Ним – вы счастливы. Вы свободны! В том чиз-сле и от страхов…

     В другой раз я сказал ему:

     - Отец Октавио, мне бывает неприятно оттого, что люди воспринимают меня не таким, каков я на самом деле. Например, многие считают меня мягким, добрым, сердечным… Но я-то знаю, что это не так! Я-то знаю, как бываю иногда лицемерен, эгоистичен и жесток. Получается, я волей-неволей ввожу окружающих в заблуждение.

     - Вот смотрите,- ответил Октавио,- один наш общий знакомый очень хорошо о вас отозвался. Что же он – глупый человек, да? Нет, вы просто не можете знать о себе всё. Вы видите только свои недостатки, «грехи».- Тут он сделал один из любимых своих жестов, несколько раз согнул пальцы, изображая кавычки.- А ведь мы знаем о себе только то, что нам доступно. А те, кто нас окружают, замечают и то, что от вас скрыто. Человек ведь сосуд, и сосуд не всегда знает, что именно его наполняет. И оценить его содержимое возможно только тем, кто из него пьёт. И если люди говорят, что содержимое им нравится, – разве они не правы? Кому лучше знать?..

     А в одну из первых наших встреч я пожаловался, что мне крайне тяжело читать «Отче наш» на ночь. Из-за невроза я начинаю сбиваться, десятки раз пробую начать читать заново… Короче, молитва превращается в пытку.

     - Богу не нужна такая молитва,- твёрдо сказал Октавио.- И вам она не нужна. Вы сами сказали, что ощущаете в себе много языческого. Так зачем же относиться к «Отче наш», как к магическому заклинанию? Вам это трудно, тяжело… Не молитесь! Ведь насилие над собой противоречит главной христианской идее. Идее Свободы и взаимной Любви Бога и человека…

     В следующий раз, придя к нему, я, в частности, сообщил, что перестал читать молитву на ночь.

     - Перез-стали читать «Отче наш»? Слава Богу!- и Октавио с долгожданным облегчением потряс в воздухе руками.

     Иной раз Октавио, увлечённый чем-то недавно им понятым, отвлекался от темы и начинал рассказывать…

     - Когда дьявол искушал Иисуса, он предлагал ему: «Только пожелай, и эти камушки станут хлебом.» Он предлагает Иисусу использовать Его божественные способности, чтобы не только Самому насытиться, но и насытить голодных бедняков. И Господь отказывается. Почему? Как ведь хорошо – накормить голодных! Но если Христос сделает так, голодных не станет меньше. Главное – не чудесное превращение камушков в хлеб, а то, чтобы имеющие достаток научились делиться с неимущими. Идея Добра, Любви к ближнему сможет когда-нибудь победить, и тогда богатый добровольно станет делиться с бедным. И бедных тогда не будет вообще! То есть добровольное и осознанное принятие людьми Бога, принятие Его заповедей, - важнее, чем «временная мера».

     Так же Иисус отказывается от предложения броситься вниз с крыши храма. Да, Он знает, что Бог спасёт Его, не даст ему разбиться о камни. Но зачем это делать? Чтобы люди поверили в Него? Но Вера не нуждается в подобных «чудесах». Человек должен придти к ней осознанно, по влечению сердца. А в чудеса, даже самые явные, кто-то не поверит именно из-за своей неготовности принять христианское учение.

     И от предложения властвовать над всеми царствами мира Иисус отказывается. Опять-таки, почему? В чём здесь искус? Не в том, что Христос получит огромную власть, - Он и так всемогущ. Нет, искус в том, что, став земным всесильным владыкой, Он получит возможность принудить людей поступать по правилам Добра и Морали. Но Христос говорит: «Нет. Я поклоняюсь Господу Своему.» Он знает: Бог ждёт, чтобы люди сами сделали выбор в пользу Добра, без принуждения того, кому дана власть…

     - Я прочитал недавно у одного клирика такое объяснение чуда с пятью хлебами… Вот Спаситель на горе со Своими учениками. Вокруг – 5000 людей, пришедших послушать Его. И дальше обычно говорят: «Христос совершил чудо! Было пять хлебов, а стало – пять тысяч!» И этот клирик пишет, что чудо было не в увеличении количества хлебов, а в том, что каждому досталось по чуть-чуть, по крохотному кусочку, по крошке… и все насытились! Потому что в тот момент их всех объединяла любовь к Христу и к друг другу. И единство это, ощущение счастья общности и близости к Богу – вытеснило чувство голода, помогло забыть о нём… Не знаю, правильна такая трактовка или нет… Мне она нравится, потому что она – красива!!

     - В чём была ошибка Иуды? Он рассчитывал, что вот Спасителя схватят, посадят в тюрьму… И народ возмутится! Поднимет восстание против римлян. И Христа освободят, Он возглавит это восстание и станет царём Иудеи. А вышло-то совсем по-другому. Иуда рассуждал, как человек слишком близкий к земле, как рациональный политик. А ведь главное-то было не в земном могуществе Христа, а в Идее Любви, которую Он принёс людям… Иуда поздно это понял. А, поняв, от отчаяния удавился. Его раздавило осознание трагичности своей ошибки. А сребренники здесь, по-моему, совершенно ни при чём…

     Как-то я сказал Октавио:

     - Не люблю говорить о своих достоинствах. Не из скромности, а из невротического страха. Мне кажется, как только я произнесу вслух: «я хорош в том-то и в том-то», сразу, в наказание за хвастовство, – лишусь того, что назвал.

     - А если произнесёте вслух, какие у вас недостатки, - тогда их лишиться не боитесь?

     - Нет, конечно!

     - Вот, видите?- и он рассмеялся, давая понять, насколько глупы мои страхи.

                                                                                                  (Продолжение следует)