Х

Художники. В детстве моём художников изображали так: у мольберта стоит человек, в одной руке палитра, в другой – кисть. На голове берет, ниже, мощной волной, – борода. На человеке свободная блуза, под её воротничком завязан огромный дурацкий бант. Художник! Живописец! Чудак!.. Отношение к нему было одновременно и снисходительное и уважительное. Примерно, как к юродивому.

     Тот образ явно сформировался под воздействием дореволюционной богемы. Было в нём нечто нарочитое, подражательное. Этакий грубый слепок с какого-нибудь импрессиониста, пишущего на пленэре. И уже в детстве, при всей неопытности, я точно понимал – художники не такие, это примитивная эмблема, а не реальный человек искусства. Но… какие же они в действительности – художники?

     Да, некоторые пишут за мольбертом. Хотя многие обходятся просто письменным столом, на который кладут лист бумаги. Палитра резко пахнет масляными красками и разбавителем. Кисть пачкает пальцы, надолго оставляя на них серые полосы. А уж берет и блуза с бантом – просто условность, примитивный маскарад для фильма-сказки. Чёрный или серый халат – вот она, невесёлая униформа живописца…

     А бороды действительно носит чуть не половина этих молодцев. Я сейчас тоже «в бороде». Какой в этом смысл? Понятия не имею. Лично мне в настоящий момент просто нужен такой образ. Надоест – сбрею.

     Вообще есть два основных вида художников – заметно опустившиеся (пусть даже и в творческие глубины) и – те, кто на плаву. Первые регулярно выпивают, или бросают пить, после чего глаза их окончательно обессмысливаются. Вторые охотно и неудачно острят, и постоянно куда-то ездят – на развеску своих или чужих картин, в дома отдыха, в МОСХ (Московский Союз Художников). Среди тех и других попадаются отъявленные болтуны. Причём излюбленные темы опустившихся – великие художники, живописные приёмы, дикие религиозно-философские теории, цены на портвейн до перестройки. У тех, кто на плаву – кто где выставляется, почём идёт нынче портрет маслом,  где лучше  устроить выставку, как выбить из МОСХа вторую мастерскую. И те и другие довольно безобидные представители фауны, и сближает их некоторая отстранённость от событий реальной жизни.

     А среди подвидов попадаются ещё преуспевающие мерзавцы со злобными пуговками глаз, тускловатые педагоги художественных институтов, крепко сбитые графики с бодро-пружинистой походкой, дамочки – растрёпанные и улыбчивые, как соломенные чучела-масленицы; чудные парни с серьгами и в рваных штанах – пираты, потерпевшие кораблекрушение; толстопузые мэтры, вещающие о сверхзадаче; худосочные девочки с тревожными очами; ну и барственные любимцы фортуны вроде Шилова, Глазунова, Никаса Сафронова…

     Я прикинул, к какому виду или подвиду мог бы отнести самого себя… Для опустившегося я веду слишком трезвый образ жизни. Для тех, кто на плаву – слишком мало зарабатываю. Ладно, не стану ломать голову! Тем более, определение мне охотно и беспощадно сделает любой желающий!..