3

     Трещит огонь. Цветные пятна от фонарей лежат на тяжёлых занавесях. Хрустальное распятие. Феликс мельком глянул в тёмно-серебристый овал зеркала. «Молодой и красивый… герой… должен убить…» Пряча руку с браунингом за спиной, подошёл к Распутину. Тот, пьяный и отяжелевший, с мёртвым лицом стоял у шкафа с распятием. Качался, опираясь о шкаф узловатой мужицкой рукой.

     - Что, нравится тебе мой крест?- спросил Феликс.

     - А?

     Григорий вскинул голову, перевёл невидящие глаза на распятие, громко проглотил слюну.

     - Крест? Хороший крест… Блестит… Небось, дорого стоит? Сколько, к примеру, а? Мульён?

     Распутин двигал ртом – не было сил засмеяться.

     - Нарядный слишком. На таком не распнут… А ящик-то какой богатый! У-у-у!

     Отковырнув пальцами створки, Распутин стал любоваться уходящим вглубь шкафа зеркальным лабиринтом. Его длинный бугристый нос повторился во всех ракурсах, а когда Григорий усмехнулся, отражения ответили ему дружными кривыми ухмылками.

     - Ты бы на распятие посмотрел. Григорий. Помолился бы,- повысил голос Юсупов. Впервые назвав его по имени и на ты.

     Распутин удивился. Посмотрел на Феликса как-то светло и беззащитно. Потом дёрнул плечом и попятился.

     «Понял. Всё понял,- сказал про себя Юсупов.- Пора!»

     Григорий стремительно перебросил взгляд вверх, на хрустальный крест, и словно бы собрался завыть в предгибельном томлении.

     «Господи, благослови!»- подумал Юсупов и, сжав свои прекрасные губы, выбросил вперёд руку с браунингом…

     Услыхав выстрел, соучастники убийства, ожидавшие на лестничной площадке, скатились вниз по лестнице, рванули дверь в столовую. Кто-то зацепил выключатель и всё проглотил тяжкий мрак. Ослепший Пуришкевич визгливо крикнул:

     - Какой дур-рак?!

     Великий князь наткнулся в темноте на Феликса и дико закричал.

     - Дайте же кто-нибудь свет!- взмолился Лазоверт.

     Сухотин торопливыми пальцами нащупал выключатель. Вспыхнул свет. Все нависли над телом Григория.

     Распутин лежал на шкуре белого медведя. Теперь пятна фонарей осыпали его грузное, вздрагивающее тело. На груди, на рубахе, между вышитых васильков, чернело пулевое отверстие. Точно муха села.

     Пуришкевич вытащил свой револьвер, прицелился. Великий князь отвёл его руку.

     - С ума сошли?! Вы же всё вокруг кровью забрызгаете! Он скоро сам отойдёт. Лучше берите его за ноги, перенесём на каменный пол. Вдруг кровь просочится на шкуру?

          Продолжение следует.