2

 

 

 

     Наверху, в кабинете князя Юсупова, томились четверо заговорщиков. Великий князь Дмитрий Павлович курил у окна, морща лицо и мучительно всматриваясь в петербургскую густо-фиолетовую ночь. Депутат Пуришкевич во френче и синих бриджах с завистью смотрел на золотистые лианы великокняжеского аксельбанта. Как уполномоченный Красного креста, Владимир Митрофанович носил военную форму, но такого аксельбанта ему, разумеется, не полагалось.

     В углу, на краешке кресла, понуро сидел толстый и багровый доктор Лазоверт. Он только что выходил на улицу и потерял там сознание. Теперь его подрагивающая шея и воротник были мокрыми от растаявшего снега.

     Поручик Преображенского полка Сухотин раскладывал на столе пасьянс.

     - Доктор,- обратился он к Лазоверту,- может, вам водки выпить?

     Толстяк судорожно глотнул воздух и простонал:

     - Какая водка? Мне плохо, господа…

     - Возьмите себя в руки, Лазарет!- не поворачиваясь от окна, крикнул великий князь.

     - Я Ла-зо-верт, ваше высочество.

     - Пардон. И тем не менее…

     - Действительно!- Пуришкевич затянулся сигарой и выплюнул вместе с дымом:- Нашли время!... Кисель!

     - В-во-первых, Владимир Ми-митрофанович,- задребезжал Лазоверт,- вы не смеете браниться. В-во-вторых, всему виною моя комплекция и…

     - Оставьте, право!- Дмитрий Павлович резко задавил окурок.- И остановите же, наконец, этот чёртов граммофон!

     Чтобы Распутин думал, что гости наверху развлекаются, в кабинете всё время играл граммофон. Запастись несколькими пластинками не сообразили, и потому из граммофонной трубы выплывал один и тот же бравый американский марш. Пуришкевич остановил пластинку. Тут дверь распахнулась, вошёл Юсупов. Все, кроме доктора, бросились к Феликсу.

     - Ну что?

     - Яд подействовал?

     - Как он?

     - Господа,- Феликс развёл тонкими руками,- эта гадина жрёт и пьёт, и решительно ничего с ним не происходит.

     - Как?! После такой дозы?!- ужаснулся шёпотом великий князь Дмитрий Павлович.

     - Это невозможно!- прохрипел Пуришкевич.

     - Как видите, возможно!- сердито ответил Феликс.- Время идёт, господа. Я больше не могу сидеть с ним. Вы бы видели эту скотскую рожу! Он буквально пожирает меня глазами. Смеётся… Может, он всё знает, а?

     - Предательство?- Сухотин схватился за кобуру.

     - Подождите!- скривился Пуришкевич.

     Дмитрий Павлович стал ещё прямее, чем был, опустил глаза.

     - Раз так, то… Бросим это дело, господа… Провидение не на нашей стороне. Предлагаю всем разойтись.

     - Да вы что?!- подпрыгнул Пуришкевич.- Отпустить его сейчас?! Когда он в наших руках?! Да Россия никогда не простит нам этого малодушия!

     - Э, полно, Владимир Митрофанович!- махнул рукой великий князь.- Вы не в думе, нечего перед нами знаменем махать.

     - Ваше высочество, ежели хотите уйти – милости просим! Никто вас не держит. А я живым Распутина не выпущу. Пусть меня увезут отсюда в кандалах, плевать!

     Дмитрий Павлович пожал плечами.

     - Ну и глупо, господин депутат! Что вы, голыми руками его задушите?

     - У меня вот,- Пуришкевич вытащил кастет.- Видели? Р-раз, и череп всмятку!

     - Покажите!- оживился поручик Сухотин.- Да-а, надёжная штука.

     - Господа, давайте решать!- нервничал Феликс.- Он ведь сидит там и ждёт моего возвращения.

     - О-о-о-о!- простонал из своего угла доктор Лазоверт.

     - Хорошо,- Дмитрий Павлович вынул револьвер.- В крайнем случае я сам прострелю ему башку. Но это в крайнем случае. Помните, господа, - меньше шума. Идёмте вниз. Лазоверт, вы с нами?

     Доктор, страдая, подошёл к заговорщикам. Губы у него прыгали.

     - У вас есть оружие?- осведомился у него Юсупов.- Нет? Эн энстан!

     Феликс сунул Лазоверту резиновую дубинку. Доктор машинально прижал её к животу и тут же выронил.

    - Гос-споди!- закатил глаза Пуришкевич.

     На лестнице Феликс Юсупов, глядя на лысый лоснящийся затылок идущего впереди Пуришкевича, подумал: «Какая решительная плешь! Не голова, а ядро! Такой несомненно сможет трахнуть кастетом. Трахнет, а потом этаким ядром вкатится в историю. «Спаситель России – Пуришкевич!» А я? Я?! Решился на великое дело, а сам чуть свечкой не растаял перед этой гадиной Распутиным. Позор! Но ведь герой, убивающий демона, должен быть молод и красив. При чём же тут Пуришкевич? Я – молод, красив и… в конце концов, я – хозяин дома!...»

     За две ступени до подвальной столовой, где сидел Распутин, Юсупов остановил всех и попросил вернуться в кабинет.

     - Ну, что ещё?- спросил Пуришкевич, в пенснэ которого играл калейдоскоп разнообразных бликов.

     - Вот что, Владимир Митрофанович. К Распутину пойду я один.

     - Почему так?

     - Дело в том, что…

 

 

         Продолжение следует