Наверно, не важно, когда именно я делал эти рисунки. Это иллюстрации к рассказам и «Голубой книге» Зощенко…
Напечатал вот я два предложения, и сдавило сердце. Как объяснить, что Зощенко для меня совсем не писатель-юморист со сложной судьбой. Маленький грустный человек с трагическими тенями под глазами, с мелкими и поразительно грациозными движениями, - я знаю тебя с детства. Ты был одним из тех, через кого я смотрел на мир, как смотрят сквозь магическое стекло, способное показать золотистую сумятицу микроскопической жизни или притянуть к глазам белую и бородавчатую щёку луны… И как было прекрасно «болеть под Зощенко», когда лежишь с воспалённым лбом, терзаемый ознобом, а мама читает вслух ту же «Историю болезни» или «Баню». Ведь уже тогда, в 7-8 лет, я вовсю «рисовал» в воображении всё, о чём читал сам, или что мне читалось мамой. И воспоминания о той поре так светлы, так светлы… Светлы, как ясный дневной свет на обоях в бабушкиной комнате.
Потом, разумеется, были «возвращения» к Зощенко в разные периоды жизни. «Голубая книга» возникла сперва в звуковом варианте (та же мама подарила пластинку, где Юрский читал отрывки из неё). Подростком я любил ту пластинку. Сейчас, услышав вновь впечатавшийся навечно в память, в сердце, текст, я, скорей всего, был бы огорчён и разочарован. Я бы не наслаждался, а болезненно кривился, отмечая про себя смысловые неточности прочтения и т. п.. И уж, конечно, было бы мне не до смеха. Но тогда… Тогда, смеясь, я с каждой фразой, с каждой репликой, взлетал всё выше и выше, не сознавая ещё вполне, что это и есть очищающий, поднимающий к небу смех. Какой восторг вызывала фраза персидского царя Камбиза: «Нет, какая сволочь, египетский фараон, а?»
Лет в пятнадцать я прочитал «Голубую книгу» целиком. Тогда уже не мама читала мне вслух, а я маме. Господи! Как же давно это было! Я и забыл, что, читая кому-то вслух, можно умирать от смеха, по сто раз повторяя фразу, так как нету сил продвинуться дальше, к следующей… Да-а… А потом кто-нибудь прочитает книгу, разрывавшую тебя счастливейшим смехом, тупо посмотрит в глаза и спросит голосом чужим, нехорошим: «Так ты над ЭТИМ тогда так смеялся?» И тут уж … А что уж тут? Тут уж ничего уж… Жуть уж тут, тужи до жути тут уж…
«Серьёзный» Зощенко тронул не так глубоко. Нет, по-человечески он, после прочтения «Перед заходом (или восходом?) солнца», стал ближе и дороже. Ещё больнее стало за маленького грустного человека с тенями под глазами и аккуратными движениями мелких рук. Но написана она слабовато, языком не литературного принца (Зощенко, кстати, был похож на повзрослевшего Маленького Принца), а принца, превращённого в деревянную куколку, в Щелкунчика, разгрызающего прочные и твёрдые орехи нового, «серьёзного» стиля. К тому же вне образа Пьеро, прикидывающегося Арлекином, Зощенко, как писатель, не очень интересен. Любопытно, понимал ли это он сам?...
Что-то мой «комментарий к рисункам» затянулся. Не литературоведческую же статью я пишу, в конце концов! Итак, рисунки…
Когда я их делал, важно было освоить новую манеру: лубочная незамысловатость и предельная выразительность. Основа рисунков – жирный чёрный контур (как у Йозефа Лады, иллюстрировавшего «Похождения бравого солдата Швейка»). Цвета условные, без сложных оттенков. Хотелось порадовать кого-нибудь простотой и задушевностью картинок. Особенно тех, кто любит Зощенко и сможет, вспомнив тексты, вновь испытать радость от осознания того, что косность и кошмарный быт теряют власть над тем, кто способен над ними смеяться.
1."Агитатор".
2."Аристократка".
3."Деньги" (из "Голубой книги", малолетний государь и Меншиков).
4."История болезни".
5."Коварство" (тоже из "Голубой книги" - мамаша Нерона).
6."Любовь" ("Голубая книга", Камбиз с невестой).
7."Мелкий случай" (у гражданина не хватило денег, чтобы заплатить гардеробщику - тогда услуга эта была платной).
8."Неудачи" (Анна Иоанновна, императрица).
9."Стакан" (один из лучших зощенковских рассказов).
10."Удивительные события" (Диоген и Александр Македонский).
