Надоело копаться в старых тетрадях! Вот напоследок ещё три фрагмента и - довольно.

Эту имитацию Набоковского стиля сделал я 8-го февраля 2010-го года.

"Одолеваемый дачной дремотой, он тяжело облокотился на перила террасы и пустым взглядом памятника уставился на сад. Омытый дождём сад теперь сверкал мириадами капель и напоминал пейзаж, писанный дыбящимися и дробными мазками импрессиониста. Садовник в белёсой соломенной шляпе подстригал кусты. Огромные ножницы хищно скрежетали, щёлкали железным клювом птеродактиля, отхватывая от ветвей их зелёные излишки, - они разлетались в стороны клочьями. Над свежепобелённой изгородью, отрезавшей туловища проходящих за ней фланёров, покачиваясь, как мячи на воде, проплывали чьи-то головы в шляпах и без. Ещё дальше чернели телеграфные столбы, меж ними, точно играя в какую-то таинственную игру, ровными рядами сидели птицы, изредка перепархивая и меняясь местом друг с другом.

Распахнулась стеклянная дверь, на террасу вошла Нина, ещё не до конца проснувшаяся, с несколько припухшею, нагретою подушкой щекой, Она близоруко щурила глаза, медленно привыкавшие к внезапно хлынувшему и всё затопившему солнечному потоку, и похожа была теперь на оперную мадам Батерфляй, узкоглазую и путающуюся в шёлковых складках. По широкой, перекосившейся как старый буфет, спине мужа она с лёгкостью определила, что им опять овладело кисловатое безволие и говорить с ним о делах - пустая трата времени. Беззвучно вздохнув, она с некоторым волевым усилием приблизилась к нему. Со стороны могло показаться, что Нина оттолкнулась веслом от берега и неспешно плывёт к мужу.

Горский чуть вздрогнул, когда её узкая и белая ладонь по-лебединому обвила сзади его плечи. Он повернул к ней угрюмое лицо с брюзгливо расползающимися губами, вопросительно вскинул бровями. "Что ты, Нинон?" Она уложила голову на диванный валик его плеча и, задерживая дыхание, чтобы уберечься от тяжкого затхло-табачного запаха мужниного халата, сказала: "Пьера пора уволить. Несносный старик! Посмотри, как он калечит наши кусты." Он усмехнулся. Старик-садовник почуял, что говорят о нём. Оглянувшись, снял шляпу и отвесил поклон, качнув сверху вниз рабски-щербатой улыбкой. Лицо Нины никак не откликнулось на этот по-актёрски жалкий поклон. Горский чуть расширил глаза и шлёпнул губами. Садовничьи ножницы с удвоенной яростью принялись кромсать конвульсивно дёргающиеся ветки. Пятна пота темнели на садовничьей рубахе расползающимися силуэтами континентов.

"Согласись, в этой обезьяне есть что-то от нашего кузена из Арля",- раздумчиво произнесла Нина.

"Ты находишь?- спросил Горский.- По-моему, Гриша выглядит авантажней..."

Больше им нечего было сказать друг другу. Они стояли рядом и издалека выглядели как любящая супружеская пара, в которой тело одного только и ждёт случая, чтобы слиться с телом другого.

Дождевая вода испарялась быстрее, чем человеческие надежды. К острому и пряному запаху сырости примешивался зудящий аромат зноя, снова выбеливалась дорожная пыль, и золотистые пятна света распластывались там и сям с бесстыдством нудистов."

Вот потеха! Компьютер посоветовал мне заменить набоковский стиль на банковский.