Вот подумала: как же мне вас, дорогие друзья , порадовать сегодня? У нас с вами уже была подборка живописи с новогодними конфетами. И с новогодними мандаринами уже была. Так пусть сегодня к вам прилетят радостные птички в ярком оперенье и принесут еще одну капельку новогоднего настроения!  Так люблю рассматривать этих птичек  нарисованными! И у меня для вас набралась целая подборка со снегирями.

Снегири оказались на удивление русскими птицами. Художники чаще всего реализуют в живописи шаблонное сочетание: снегири + снег + ягоды рябины. Знакомо, не правда ли? Разнится только композиция: то на заднем плане появляется храм, то деревенский домик, то заснеженные ветви. Снегирь оказался любимым героем русского художника Геннадия Майстренко.

Но встретились в русской живописи и решения, нарушающие шаблон. Дмитрий Кустанович переносит своих снегирей в город, изображая их на фоне хрущевок или сталинок. Собранной в корзины оказывается рябина у Сергея Юрьевича Боева и Татьяны Бехтгольд (акварель внизу статьи). И интересным добавлением к сюжету С.Ю. Боева становятся яблоки. И как свежо вдруг выглядит сюжет, где снегири уселись не на ветки деревьев, а на высохшую траву, оставшуюся с осени и возвышающуюся над снегом!

Если в живописи Матти Карппанена, финского анималиста (изображение выше) снегири – тоже зимние птички, как и в восприятии русских художников, то на полотнах других зарубежных живописцев они вдруг предстают на ином фоне, оказываются связаны с другими временами года. Бельгийский живописец Валлнер Туре (1888-1965) помещает их в пейзаж с поздней осенью. А в работе Микеланжело Меуччи (1876) фоном и вовсе предстают зеленая и золотая листва. Генри Райленд делает снегиря символом весны, а Мельхиор де Хондекутер (1690) – товарищем попугаев и обезьянок.

Пусть ваше сегодня, дорогие друзья , будет ярким и легким, как наши любимые птицы – снегири!