Владимир Павлович Палей (1896 — 1918) был храбрым человеком и талантливым поэтом.
Владимир Палей. 1916 г.
Владимир - сын Великого Князя Павла Александровича от его морганатического брака с Ольгой Валерьяновной Пистолькорс (урождённой Карнович).
Первоначально отец с матерью были вынуждены покинуть Россию и мальчик рос во Франции.
Император Николай II позволил вернуться дяде с новой семьей в 1908 году в Россию где мальчика отдали в Пажеский корпус.
1 (14) декабря 1914 года князь Владимир произведён из пажей в прапорщики лейб-гвардии, в Гусарский Его Величества полк, а в феврале 1915 он уже отправился на фронт.
Там стал поручиком. Воевал честно и храбро. Был любим и уважаем побратимами, а «за отличие в делах против неприятеля» был награжден орденом Св. Анны 4-й степени с надписью «за храбрость».
В 1917 году был уволен со службы. Новой властью арестован. По легенде лично Урицкий предложил ему отпустить его домой, если он отречется от своего отца. Предложение было отвергнуто и 22 марта (4 апреля) Владимир был сослан в Вятку вместе с другими Романовыми, находившимися в то время в Петрограде.
Затем их перевезли в Екатеренбург, а потом в Алапаевск, где Владимир был зверски убит и сброшен в шахту Новая Селимская в 18 км от Алапаевска.
По легенде ему предлагали отречься от всех родственников и обещали жизнь, но офицер и благородный человек не мог покинуть своих.
Канонизирован Русской православной церковью за границей в сонме Новомучеников российских 1 ноября 1981 года.
В 2009 году посмертно реабилитирован.
Тяжелая судьба для молодого человека и очень талантливого. Еще с раннего детства Володя выучился читать и писать по-французски, по-английски и по-немецки, и, естественно, и по-русски, играл на фортепиано и других инструментах, рисовал. Мечтал о путешествиях. А чуть позже открыл в себе отличный поэтически дар. Очень талантливо и много писал.
Перевёл на французский язык известный поэтический труд Великого Князя Константина Константиновича «Царь Иудейский». В ноябре-декабре 1915 года сочинил пьесу в трёх действиях «Белая роза».
Так писала о нем впоследствии Мария Павловна, единокровная сестра Владимира Палея:
"Володя Палей был удивительным человеком, живым инструментом редкой чувствительности, способным производить удивительные мелодии и создавать мир ярких образов. По возрасту и жизненному опыту он был ещё ребёнком, но его разум достиг высот, до которых добираются немногие. Он был гением".
Не больше, не меньше...
Из его стихотворений
Черные ризы... Тихое пенье...
Ласковый отблеск алых лампад...
Боже всесильный! Дай мне терпенья:
Борются в сердце небо и ад...
Шепот молитвы... Строгие лики...
Звонких кадильниц дым голубой...
Дай мне растаять, Боже великий,
Ладаном синим перед Тобой!
Выйду из храма – снова нарушу
Святость обетов, данных Тебе, –
Боже, очисти грешную душу,
Дай ей окрепнуть в вечной борьбе!
В цепких объятьях жизненных терний
Дай мне отвагу смелых речей.
Черные ризы… Сумрак вечерний…
Скорбные очи желтых свечей…
ПТИЦА ГАМАЮН
Ты весною окровавлена,
Но рыдать тебе нельзя:
Посмотри — кругом отравлена
Кровью черною земля!
Силы вражьи снова прибыли,
Не колеблет их война.
Ты идешь к своей погибели,
Горемычная страна!
…………………………………………..
Мы докатились до предела
Голгофы тень побеждена:
Безумье миром овладело —
О, как смеется сатана!
СПИТЕ, СОЛДАТИКИ...
Спите, солдатики, спите, соколики.
Вам здесь простор и покой
Благословил вас Господь наш Всевидящий.
Миротворящей рукой.
Русь защищая, ребята бывалые,
Долго дрались вы с врагом
Спите, родимые, спите, усталые,
Под деревянным крестом.
РАЗЪЕЗД
Разъезд по просеке крадется... Тишина...
Лишь под копытами хрустят сухие ветки...
Душа пленительной тревогою полна —
О, радость жуткая начавшейся разведки...
Теперь как будто все в порядке у меня:
Сейчас дозорные прискачут с донесеньем,
Наган заряжен мой, и на конце ремня
Двухверстка серая гордится наступленьем...
Вот выстрел вдалеке... Все смолкло...
И опять Идем по просеке мы осторожным шагом,
А ночь готовится и даль, и лес обнять,
И сосны стройные синеют за оврагом...
Действующая Армия
Сентябрь 1915 г.
ПЕРЕД ПАМЯТНИКОМ ПУШКИНА В ЦАРСКОМ СЕЛЕ
Осенний день влечет к печальной грезе,
Все замерло... Порхает желтый лист,
И в той же неизменно-тихой позе,
Мечтает вдохновенный Лицеист.
Я здесь один... Безмолвствует аллея,
Но мысли странные бегут волной
И чудится, что томик Апулея
Среди листов лежит передо мной...
О, мой кумир! Наставник лучезарный,
Которому обязан многим я!
Перед тобой стою я — благодарный,
В неясном блеске облачного дня...
Учитель светлый мой! В иные годы
Ты здесь блуждал, лелея юный стих.
Теперь сентябрь... и голос непогоды
Пред думою Твоей как будто стих...
И листьев не колышется завеса,
Застыл весь мир, как чудно-скорбный рай,
И мнится мне, что выстрела Дантеса
Еще не услыхал российский край,
Что Ты еще — воспитанник Лицея,
С грядущею поэмою-мечтой,
Что жизнь Тебя, как жуткая Цирцея,
Томит своею страшной красотой...
О, Юноша с мятежными кудрями!
Ты ожил вновь, божественный пиит,
И Муза, над Тобой взмахнув крылами,
С улыбкой неразгаданной стоит!
И кажется, что все воскресли боги,
Что нет времен, что Ты заговоришь,
Что голос Твой, и ласковый, и строгий,
Нарушит эту призрачную тишь,
Что, полон неземного снисхожденья,
Поймешь Ты, чем мой робкий дух томим,
И в сказку Твоего стихосложенья
Я буду посвящен Тобой самим, Ч
то объяснишь Ты мне святые тайны,
И долгого мечтанья сладкий вред,
И вдохновенья ореол случайный...
О, Боже мой! Какой прекрасный бред!
Нет! Это — сон... Влечет к унылой грезе
Осенний день, и плачет желтый лист,
И в той же неизменно-тихой позе
Мечтает вдохновенный Лицеист...
Царское Село
10 Сентября 1916 г.
id77. ЖЖ