http://www.liveinternet.ru/users/kitsune_no_kao/post159684275/ - Баллада о вересковом меде
Вересковый эль

Из красных цветов вересковых
Варили напиток давно
Что слаще напитков медовых,
Пьянящий сильней, чем вино.
Варили напиток и пили
Собравшися дружной семьей.
И так день за днем проводили
В жилищах своих под землей.

Но грозный шотландский владыка,
Король, беспощадный к врагам,
Разбитых в сражении пиктов
Гонял, как косуль, по лесам.
От Красных гор многие мили
Он гнал и преследовал их.
Терзал тех, кто мертвыми были,
Терзал и пока что живых.

Вновь солнце взошло и покрыты
Цветами болота опять.
Но как приготовить напиток
Не может никто рассказать.
В могилах, размерами детских,
Прах карликов-пиктов лежит.
Их многих, отмеченных смертью
Никто уже не воскресит.

По красным от цвета болотам
Король на коне ехал днем.
Где птиц слышны песни в полете
И пчелы жужжали кругом.
Лицо раздраженно бледнеет
И черные брови хмуры:
Не пьет верескового эля
Король вересковой страны!

Но к счастью в то время вассалы
По вереску правя коней,
В кустах, там где глыба лежала,
Двух карликов видят под ней.
Схватив их и грубо и сильно
Обоих тащили на свет.
Отца пожилого и сына -
Других уже карликов нет.

Король возвышался над ними,
Сурово на них смотря.
Они - на поля родные
И тоже - на короля.
На берег морской ведут пиктов
И там им король говорит:
Готов я за тайну напитка
Вам, карлики, жизнь подарить.

Но карлики молча стояли,
Смотрели туда и сюда.
Красны вересковые дали,
Шумела морская вода.
Но вдруг в тишине необычно
Звучит резкий голос отца:
Хочу разговаривать лично
И высказать все до конца!

Что может быть жизни дороже?
Что с нею в сравнении честь?
Я тайну продам, только все же
Одно попрошу я учесть -
Был голос высок воробьиный
И мог очень четко звучать.
- Я тайну в присутствии сына
Свою побоюсь продавать.

Вся жизнь наша - просто случайность,
Лишь в юности гибнуть легко.
Я честь продавать постесняюсь
Свою на глазах у него.
Возьми и свяжи его крепко
И в море вели утопить.
А я вам открою секреты,
Которые клялся хранить.

Схватили безжалостно сына,
Затылок и пятки связав.
Швырнули в морскую пучину,
Руками его раскачав.
И волн морских приняли гребни
Мальчишечку лет десяти.
Стоит на скале пикт последний,
Другого уже не найти!

Я правду сказал, что боялся,
Что ждал я от сына беды.
Я в мужестве тех сомневался,
Кто в жизни не брил бороды.
Я пытки ничуть не робею,
Не страшно в огне мне сгореть.
Секрет верескового эля
Обязан со мной умереть!




From the bonny bells of heather
They brewed a drink long-syne,
Was sweeter far than honey,
Was stronger far than wine.
They brewed it and they drank it,
And lay in a blessed swound
For days and days together
In their dwellings underground.

There rose a king in Scotland,
A fell man to his foes,
He smote the Picts in battle,
He hunted them like roes.
Over miles of the red mountain
He hunted as they fled,
And strewed the dwarfish bodies
Of the dying and the dead.

Summer came in the country,
Red was the heather bell;
But the manner of the brewing
Was none alive to tell.
In graves that were like children's
On many a mountain head,
The Brewsters of the Heather
Lay numbered with the dead.

The king in the red moorland
Rode on a summer's day;
And the bees hummed, and the curlews
Cried beside the way.
The king rode, and was angry,
Black was his brow and pale,
To rule in a land of heather
And lack the Heather Ale.

It fortuned that his vassals,
Riding free on the heath,
Came on a stone that was fallen
And vermin hid beneath.
Rudely plucked from their hiding,
Never a word they spoke:
A son and his aged father -
Last of the dwarfish folk.

The king sat high on his charger,
He looked on the little men;
And the dwarfish and swarthy couple
Looked at the king again.
Down by the shore he had them;
And there on the giddy brink -
"I will give you life, ye vermin,
For the secret of the drink."

There stood the son and father
And they looked high and low;
The heather was red around them,
The sea rumbled below.
And up and spoke the father,
Shrill was his voice to hear:
"I have a word in private,
A word for the royal ear.

"Life is dear to the aged,
And honour a little thing;
I would gladly sell the secret,"
Quoth the Pict to the King.
His voice was small as a sparrow's,
And shrill and wonderful clear:
"I would gladly sell my secret,
Only my son I fear.

"For life is a little matter,
And death is nought to the young;
And I dare not sell my honour
Under the eye of my son.
Take HIM, O king, and bind him,
And cast him far in the deep;
And it's I will tell the secret
That I have sworn to keep."

They took the son and bound him,
Neck and heels in a thong,
And a lad took him and swung him,
And flung him far and strong,
And the sea swallowed his body,
Like that of a child of ten; -
And there on the cliff stood the father,
Last of the dwarfish men.

"True was the word I told you:
Only my son I feared;
For I doubt the sapling courage
That goes without the beard.
But now in vain is the torture,
Fire shall never avail:
Here dies in my bosom
The secret of Heather Ale.






Информация с сайта Пей Пиво.net

Вересковый эль – без сомнения, самое древнее пивоваренное наследие Шотландии. Во время археологических раскопок на шотландском острове Рум были обнаружены черепки эпохи неолита, датированные примерно 2000 г. до н. э.

На этих черепках были найдены следы перебродившего напитка, содержащего вереск. Кельты готовили опьяняющий отвар из цветков вереска и меда еще примерно в 100 г. до н. э. Расцвет пивоварения в этом краю пришелся на те времена, когда Шотландия называлась Землей Пиктов.

Известный в IV веке мореплаватель Пифей отмечал, что пикты считались искусными пивоварами. Отважные воины Земли Пиктов отразили множество нашествий европейцев, англосаксов и ирландцев и даже прогнали восвояси могущественные силы Римской империи. После всех этих военных свершений пикты приобрели славу свирепого народа, обладающего секретом волшебного напитка. Одна легенда об этом чудодейственном зелье, записанная Нейлом Мунро, сэром Гербертом Максвеллом, жива до сих пор. Эта история послужила основой для поэмы Роберта Льюиса Стивенсона «Вересковый мед».

Суть легенды заключается в следующем. В 400 году ирландский король вторгся в Далриаду на юго-западе Шотландии и начал истреблять местных пиктов. Охваченный страстным желанием во что бы то ни стало выиграть сражение, он убил практически все население прежде, чем вспомнил о существовании верескового эля. Спохватившись, король послал своих солдат, чтобы они отыскали выживших, и воины вернулись не просто с пленными, а с предводителем пиктов и его сыном. Ирландский король собирался было уже пытать обоих, чтобы узнать тайну верескового напитка, но вождь пиктов вдруг согласился открыть ему этот секрет, если его сын будет убит быстро. Как только юноша был умерщвлен, вождь отвел короля на заросший вереском утес и, проговорив, что тайна верескового эля умрет вместе с ним, бросился к королю. Упав с утеса, они оба разбились насмерть.

Хотя эта легенда основана на реальных событиях, пикты не были искоренены полностью, и вересковый эль продолжали варить в горах Шотландии.

Для нужд пивоварения применяют только верхние пять сантиметров растения. Вересковый цвет должен быть использован в течение 36 часов после сбора или храниться при температуре ниже 3 °С, поскольку при иных условиях он теряет свой ценный аромат. Мох растет на одеревеневшем стебле внутри растения вереска, а не около цветов, и содержит дикие дрожжи. Этот мох обладает некоторым наркотическим действием, и поэтому он был исключен из коммерческих рецептов.

При приготовлении верескового эля сначала делали затор из шотландского элевого солода, варили сусло с цветущими верхушками вереска, затем засыпали поверхность свежими цветками вереска, оставляли охладиться и сбраживали 12 дней, пока вереск не почернеет. Эль пили прямо из бочки, в которой на четверти высоты делали отверстие для крана. Вересковый эль был янтарного цвета, слегка газированным, с мягкой горечью, крепким маслянистым телом и виноподобным финалом.

К 12-ому столетию существования Земли Пиктов и Далриада объединились и стали называться Шотландией. Вересковый эль стал привычным напитком в кланах страны.

Одна легенда повествует о долгой и холодной зиме в горах Шотландии. Один клан собрался в пещере у котелка с вересковым элем, который подогревался на костре, люди рассказывали истории, пели и пили. Тем временем пар от верескового эля собирался в виде конденсата на потолке и капал прямо в чашу, стоящую на полу. Члены клана отпили из чаши и вдруг испытали ощущение эйфории, тепла и спокойствия, доселе им неведомое. И воскликнули они: «Uisgebeatha!», что означает «вода жизни». Впоследствии это название было сокращено до «uisge», которое в английском языке превратилось в «виски».

В XVIII столетии Шотландия переживала самые черные дни. Она потеряла независимость и могла утратить свою самобытную культуру. Британское правительство, стоявшее у власти, опасалось восстаний и с целью их предотвращения старалось уничтожить саму систему кланов. Под запрет попала традиционная одежда из шотландки, не разрешалось ношение оружия, и даже сам гэльский язык был объявлен вне закона. Все это в совокупности с выселением народов с насиженных мест привело к исчезновению многих ремесел и профессий, фактически целая культура оказалась под угрозой. Вскоре вересковый эль стал лишь легендой. Законодательство при производстве эля запрещало использовать что-либо кроме хмеля, солода и воды. Такая этническая чистка, проведенная англичанами, привела к тому, что тысячи шотландцев перебрались в Вест-Индию, Новую Зеландию, штаты Мэриленд или Южная Каролина в США.

XX век принес признание шотландскому виски как лучшему напитку, полученному путем перегонки, а шотландское пиво распространилось по всему миру.