Сейчас много говорят о закрытости Андрея, о нежелании общаться и даже принимать помощь от близких.

На самом деле, он всегда был таким. Настоящий ленинградец - самодостаточный и очень интеллигентный. В нем жила главная чеховская черта – никого не тревожить своими бедами, беречь покой других.
Андрей очень хорошо рисовал. У него есть изумительные портреты Ефремова, Волчек. Последний он подарил Галине Борисовне, я его видел.

Кстати, мало, кто знает, но замечательный певец Эдуард Хиль был родственником Андрея. Помню, мы с Современником были на гастролях в Ленинграде, и он к нам пришел за кулисы.

Хиль тоже прекрасно рисовал и когда-то собирался стать вовсе не певцом, а художником. Послал своему дяде из Ленинграда пару своих рисунков, и тот посоветовал поступать в Мухинское училище. Но с училищем не сложилось, и Эдуард пошел учиться Ленинградский полиграфический техникум, где преподавали родители Андрея Мягкова…

Они оба – дети войны. Эдуард попал в детский дом под Уфой при эвакуации детей из Смоленска. Очень голодал. Когда родители отыскали его, он был в состоянии глубокой дистрофии и не мог ходить.

Андрей – блокадный ребенок, три самых страшных года пережил с родителями в Ленинграде. Когда блокаду сняли, и семьи стали эвакуироваться по воде, случилась история, которую Андрей помнил всегда. Он с папой сел в катер, а маме с сестрой не хватило места. Тогда они всей семьей решили остаться на берегу и дождаться следующего. На их глазах посередине Невы отплывший катер разбомбило прямым попаданием…

Мне кажется, здесь причина некой замкнутости Андрея - в таком тяжелом, блокадном детстве.

А вообще, сам он себя считал счастливым. У него была его любимая Ася, его живопись, его книги. К слову, и писателем он стал из-за Аси – она обожала детективы, перечитала все, и Андрей начал сочинять новые книги – для нее…"

С. Садальский.