Олег Неменский,
историк, публицист

Словосочетание «гибридная война» ныне на слуху. Впервые же понятие появилось в военных документах и экспертных разработках в США и Великобритании в начале нулевых годов. На саммите НАТО в Варшаве в 2016-м гибридные действия уже признали важнейшей частью стратегии сдерживания России.

Теория гибридной войны предполагает комбинацию военных усилий с политическим, экономическим и информационным воздействием. Успех тут – захват контроля над сознанием населения противника, избегая прямого военного вторжения.

Чётких критериев гибридных действий нет. Как нет в них и ничего нового – они просматриваются в методах ведения большинства войн в истории. Важнее то, что это понятие стало основой для переосмысления на Западе современных военных конфликтов. Ведь это ощутимо влияет на всю сферу управления и координации действий. И да, вот новость: НАТО занялось ещё и войнами в сфере культуры.

После возвращения Крыма Москву вначале обвиняли в «грубом применении военной силы». Вскоре же заговорили, что крымскую операцию якобы спланировали как акт современной гибридной войны, а желание крымчан вернуться в Россию расценили как итог проведения ею многолетней информационной кампании. С 2014 года Россия определяется на Западе как «глобальный агрессор». Эти обвинения – классическая часть военных операций: издревле поводом для войны использовались заявления об «агрессивности противника».

При близком рассмотрении понимаешь: дело не в России, не в «мировом терроризме» или иных пугалах. Смысл концепции гибридной войны в том, что она распространяет логику военного противостояния на все сферы жизни. Любое произведение искусства, публичное выступление, социально значимый закон – всё может быть признано актом военных действий. Западному обществу навязывается военная мораль и дисциплина во всём, особенно в сознании.

«Борьба с вечной российской агрессией» нужна как миф, позволяющий управлять обществом. Победу в таком противостоянии трудно определить, война становится перманентной. Когда-то СССР называли «осаждённой крепостью», теперь такой подход навязывается западному сознанию. Это ведёт к становлению системы репрессий против инакомыслящих. Под запрет подпадает работа политических и гражданских организаций и СМИ, представители которых выражают альтернативные мнения. «Агрессивная Россия» описывается как «ценностный враг», а значит, всё, что противоречит принятой политкорректности, преступно расшатывает общественную лодку.

Западные юристы заняты расширением понятия шпионажа. Рамки, предполагающие установление факта сотрудничества с чужой разведкой, теперь считают узкими, устаревшими. Например, в 2016-м в Польше политика М. Пискорского лишили свободы из-за того, что он якобы «занимался продвижением политических целей России», предпринимая «попытки формировать общественное мнение». Любая деятельность, признанная «приносящей пользу интересам другого государства», может подпасть под определение шпионажа. СМИ, научные институты и т.д. – это всё теперь инструменты в ведении гибридной войны.

На Украине призывают доносить на «сторонников Русского мира» и «бытовых сепаратистов», высказывающих «непатриотические суждения». В Германии озабочены выявлением нового типа внутренних врагов – т.н. «понимающих Путина» (Putinversteher). В Дании появился законопроект о «поддержке мер по борьбе с операциями психологического воздействия, проводимыми иностранной разведкой». По нему датчанам грозит до 12 лет тюрьмы за попытку повлиять на общественное мнение, если высказывания не совпадают с позицией правительства. Запад мчится к новой тоталитарной системе, которая по жёсткости может превзойти классические образцы.

Точка зрения авторов колонки
может не совпадать с позицией редакции



ЛГ 17-10-2018