Сегодня утром она написала, что уже не может быть одна и зачем всё это?

Иногда наступает такой момент, когда теряются горизонты, пропадает чувство точки опоры и уже не понимаешь где ты. Весь мир сужается до одной единственной мысли, до одной эмоции. Вроде бы просто грусть становится всем что тебя окружает. Огромная беспросветная серая грусть. Пусть она будет длиться всего пару мгновений, пока он не позвонит, но она так пугающе бесконечна, что слёзы уже текут, а ты всё падаешь, не найдя за что ухватиться и никак не поймёшь ты падаешь вверх или вниз.

Она плакала сегодня утром и ещё не знала, что вчера я разбился.
Сразу после взлёта из Манчестера у нашего самолёта отказал правый двигатель. Мы только успели оторваться от полосы, я потянул штурвал очень плавно, и, медленно, почти без перегрузки, самолёт начал поднимать нос. Евгений привычно читал параметры: "Positive rate", "Gear Up". Мы не успели набрать и 150 футов высоты, как правое крыло потянуло вниз. Женя спокойно произнёс: "Right engine shutdown". Я дал левой ноги, чтобы стабилизировать самолёт. Почти не волновался. Мы отрабатывали этот приём десятки раз, всё всегда получалось без проблем. Оставалось только стабилизировать самолёт штурвалом и продолжать набирать безопасную высоту. Но он вздрогнул и провалился на правое крыло, я рванул штурвал соразмерно влево, но усилия на нём уже не было, как будто мы потеряли крыло. Мы падали не долго: пару секунд. Видел, как приближается земля, и почти ощутил вкус крови. Стало страшно, сердце сжалось. Слышал, как Женя крикнул: "Эй!" Сделать что-то было не возможно. Та единственная точка опоры, на которой держится всё, пропала. Мы сжались, в ожидании удара. Но самолёт столкнулся с поверхностью слишком мягко. Запищала сигнализация и экраны окрасились красным. 
Я посмотрел на Женю, показалось, что он был бледным, огромные зрачки. Я развёл руками и сказал: "Всё, что мог". Потом посмотрел с вопросом на инструктора, а он только и сказал: "Ничего не понял, что-то с тренажёром" и отвернулся к экранам, настраивая симулятор. У меня вспотели ладони.

Я не рассказал ей сегодня, что мы разбились. Мы говорили о нас, о разлуке о том, что мы конечно же очень скоро будем вместе и о любви.