Министр, Тайная Комната и совсем-не-маленькие пауки

Четко накануне последней квиддичной игры года состояние дел сменилось со сложного до почти отчаянного. Гарри как раз собирался выйти на поле, когда профессор МакГонагалл остановила покидавшую раздевалку команду. Гермиона и префект Равенкло были найдены окаменевшими у самой библиотеки. Лили и Джеймс сделали все возможное, чтобы успокоить готового взорваться Адриана, а вот Гарри больше заинтересовало то, что Гермиону обнаружили с зеркалом в руке.
– Я идиот, – сообщил Северус, когда Гарри упомянул зеркало.
– Я решительно не согласен, – возразил мальчик.
– Нет, так и есть; двенадцатилетняя ученица сообразила раньше меня.
– Сообразила что?
– Что это за змея, – объяснил Северус, протирая глаза.
– Ты знаешь, что это за змея?
– Это василиск, Гарри. Гребаный василиск! – воскликнул Северус; что вызвало у Гарри ожидаемую реакцию: мальчик побледнел и медленно сполз по спинке кресла.
– Но взгляд василиска не просто превращает в камень, он... ну конечно, – Гарри затих, вспоминая сцены преступлений: залитый водой пол, камеру Колина, зеркало Гермионы и даже Почти Безголового Ника. – Никто не смотрел прямо на василиска, верно? Я имею в виду, кроме Ника, но он и так мертв.
– Читаешь мои мысли. И когда петухов убили... Как я этого не понял? – задался вопросом мастер зелий, определенно сердясь на себя.
– Потому что, когда человек слышит стук копыт, он думает о лошадях, а не о тестралах, – устало сообщил Гарри. – Мы знали, что змея парализовала учеников, поэтому мы искали змею, которая может парализовать учеников, а не ту, которая могла бы это сделать, но только если ей не повезет. И я думал, что василиски вымерли.
– Теоретически так и есть, – согласился Северус.
– Напомни мне поделиться этой информацией с окаменевшими жертвами, когда они очнутся.
Северус чуть заметно ухмыльнулся.
– Обязательно так и сделаю. – Мастер зелий сел на угол стола, скептически глядя на Гарри. – Я кое-чего не понимаю.
– Чего?
– Василиски – огромные змеи; как такая может ползать по замку? – спросил Северус. – Кто-то должен был заметить.
– Я не знаю, – задумчиво ответил Гарри. Он вспомнил те инциденты, когда слышал голос в своей голове. – Ну, я слышал, как он говорил за стенами. Потому я сначала и подумал, что это привидение. – У Северуса дернулся левый глаз. – Что?
– Я больше никогда ни за что не буду принимать душ в этом замке, – решительно заявил мастер зелий, уже планируя, как будет возвращаться домой в Силбриф по меньшей мере раз в день.
– Почему? – спросил Гарри, а затем до него дошла мысль Северуса. – Трубы? Ты думаешь, что василиск передвигается по трубам? – эта мысль заставила мальчик содрогнуться; вдруг воспоминания о теплых душах, которые он принимал всю зиму, вызвали у него дрожь отвращения.
– А как еще? – спросил Северус, пытаясь забыть, что он только несколько часов назад принял душ.
Информация, что это за змея, никак не облегчила ситуацию. Следующие несколько недель после того, как Гермиона обратилась в камень, все, казалось, стало еще мрачнее, чем прежде. Единственным жизнерадостным человеком оставался Локхарт, который был убежден – и пытался убедить в этом всех остальных – что именно он послужил причиной, по которой нападения прекратились. Гарри заметил, какие Рон и его брат бросали на Гарри* странные взгляды, подтверждая его подозрения, что дневник действительно содержал информацию, указывающую, что это Хагрид много лет назад выпустил чудовище Слизерина.
Глупо, подумал Гарри, и его брат, кажется, разделял его мнение; у него только появилось робкое желание расспросить обо всем Хагрида, он не видел в великане угрозы. Гарри считал, что эти колебания к лучшему: чем меньше его брат обо всем этом знает, тем дальше он остается от опасности. Но Адриан придерживался абсолютно противоположного мнения; ближе к ночи он решился, и зеленоглазый волшебник последовал за своим близнецом и Роном, когда они направились к хижине Хагрида. Ну, если быть точным, он скорее последовал в общем направлении, рассекая ночное небо на своем Нимбусе, так как они были под мантией-невидимкой; у него не было времени, чтобы повесить на своего брата следящее заклинание – и даже если бы он это сделал, оставался шанс, что тот был обучен уже достаточно, чтобы узнать об этом – но он слышал, куда они направлялись.
Вот он увидел сверху, как Хагрид открыл дверь, чтобы поприветствовать их, и оба мальчика вошли в дом. Даже его слух не был достаточно хорош, чтобы расслышать, о чем говорили внутри, но он не осмеливался подлететь поближе. И хорошо, что он этого не сделал, потому что несколько мгновений спустя его внимание привлек свет лампы. Кто-то шел от замка к хижине Хагрида.
Гарри прижался к своей метле и спрятался за хижину, параллельно крыше, даже не смея прикоснуться к прутьям, из которых она была сделана. Тем не менее он осмелился сместиться немного влево, чтобы посмотреть на две приближавшиеся фигуры; он не смог сдержать своего любопытства, когда увидел струящиеся серебряные волосы и длинную бороду, которые могли принадлежать только директору. И, возможно, Мерлину, подумал Гарри, но шансы, что он тут появится, были весьма невелики.
Так, если это действительно директор, то с кем же он там? Человек был заметно ниже и толще Дамблдора, одет в замысловатый наряд отвратительного горчичного цвета, венчавшийся шляпой-котелком. Сердце Гарри дало сбой: что Корнелиус Фадж, Министр Магии и невероятный придурок, делал в Хогвартсе? Когда Дамблдор подошел и постучал в дверь, он сильнее прижался к крыше; услышав в доме тихую возню, он понял, что Адриан и Рон постарались спрятаться, прежде чем Хагрид откроет дверь. Пока Гарри раздумывал, стоит ли ему спуститься к окну, чтобы попытаться подслушать, о чем там говорят, появилась третья фигура – мужчина в длинной черной дорожной мантии и с серебристым светлыми волосами тоже направился к хижине.
Люциус Малфой? Волосы у Гарри на затылке встали дыбом и его пробило дрожью, которая не имела ничего общего с холодным ветром. Появление Люциуса Малфоя всегда было не к добру, и разбитая летом губа мистера Уизли тому свидетельство. Однако он сделал хоть что-то хорошее: он оставил дверь открытой. И едва Гарри услышал, о чем они говорят, как сразу же об этом пожалел. Хагрида арестовывали, а Дамблдора выдворяли из школы. Мы обречены, абсолютно убито подумал он.
– Ох, ладно, видишь ли, Люциус... – прозвучал из открытой двери дрожащий голос Фаджа. Министр хотя бы понимал, что он не в состоянии справиться с происходящим в школе без Дамблдора. – Отстранение Дамблдор – нет, нет – это последнее, что нам сейчас нужно...
Но он, похоже, пока оставался в неведении по поводу намерений Малфоя. Ну, один против двоих – достаточно хороший счет, если так посмотреть. Но у Малфоя не заняло много времени, чтобы показать, как он может ловко обойти возражения Министра; зеленоглазый волшебник вообще не понимал, как этого человека могли избрать. Судя по всему, уверений Малфоя, что все двенадцать попечителей согласились на отставку директора, оказалось для него достаточно.
– И сколько ж ты запужал да зашантажил, коль они согласились, а, Малфой? – заорал Хагрид, и Гарри – даже поморщившись от его громкого голоса – мысленно ему аплодировал.
– Ну-ну, ты же понимаешь, что подобный нрав однажды принесет тебе неприятности, Хагрид, – с сарказмом указал мистер Малфой. – Я бы посоветовал тебе не кричать так на охранников Азкабана. Им это очень не понравится.
Гарри был готов проклясть этого человека. Вот делать нечего, только кричать там, где есть дементоры, чтоб они все к тебе в гости зашли.
– Нельзя гнать Дамблдора! – орал Хагрид. Клык тихо выл, но Малфоя все это совершенно не трогало. – Он уйдет, так у магглорожденных и шанса не станет! Тут же ж всех убьют!
– Успокойся, Хагрид, – твердо сказал Дамблдор, прежде чем обратиться к Люциусу Малфою: – Если попечителя хотят моего отстранения, Люциус, я, конечно, отойду в сторону...
– Но... – заикнулся Фадж, не веривший, что кто-то еще спасет его пышное звание. Типично, подумал Гарри; когда-то этот человек хотел без суда приговорить Северуса, и ему же не хватало смелости возразить настоящему Пожирателю Смерти.
– Нет! – прорычал Хагрид. Если все так и продолжится, Гарри готов прибавить свои возражения. У Северуса тоже выдастся жаркий денек, это уж точно.
– Все же, – сказал Дамблдор, очень медленно и четко, чтобы никто из них не пропустил ни слова, – имейте в виду, что я никогда по-настоящему не покину эту школу, пока здесь есть хоть один верный мне человек. И помните, что в Хогвартсе всегда помогут тому, кто об этом просит.
Что это было, подумал Гарри. Может, Дамблдор знает, что Адриан и Рон с ними в комнате? А о нем он тоже знает? Потом он посмотрел на кольцо, как всегда опоясывающее большой палец; никогда еще его так не радовала возможность скрыть свой магический след.
– Удивительно сентиментально, – снова нежным шелком прозвучал голос Малфоя. – Всем нам будем не хватать твоего, эм, очень особого взгляда на вещи, Альбус, и будем надеяться, что под руководством твоего преемника все эти, м-м, убийства прекратятся.
С тем он и покинул помещение, поклонившись уходящему Альбусу. Хагрид и Фадж все еще оставались внутри, и Гарри смог ясно услышать, как полувеликан провозгласил:
– Если ктой-то хочет кой-че узнать, им бы всем, значится, пойти за пауками. Эти точно выведут! Вот и все, че я сказать хотел.
Пойти за пауками? Это что еще за совет? Хотя правда, пауки вообще-то боятся василисков, но Хагрид не мог знать, чем было чудовище. Да и как пауки вообще могут помочь?
Решив не задерживаться для осмысления открывшихся фактов, Гарри полетел к школе кружной дорогой, чтобы не попасться никому на глаза, пока он не ступил осторожно в главный холл. Вместо того чтобы подняться по Парадной Лестнице, он направился прямиком к кабинету Северуса; на этот раз он верно предсказал реакцию мастера зелий: Северус пришел в ярость, угрожающе сжимая палочку в руке. Что-то подсказывало Гарри, что как только он выйдет из кабинета, Северус вытащит свой палаш и начнет крушить в комнате все подряд. И верно, одетый в черное профессор именно так и поступил.
Последующие дни оказались предсказуемо мрачными. Драко важно расхаживал по школе и даже дошел до того, что заявил, что попросит своего отца поддержать кандидатуру Северуса на пост директора школы, поскольку профессор МакГонагалл – которая замещала директора – надолго не задержится. Северус принял его высказывание с плотно сжатыми в ухмылке губами, что любой, кто хорошо его знал – то есть Гарри – легко мог перевести это как: «Я бы врезал тебе котлом по голове, но это бы лишило меня прикрытия и, возможно, стоило бы мне работы».
Невилл над своим почти завершенным зельем обменялся с Гарри сердитым взглядом; теперь, поучившись у Гарри, он стал намного лучше разбираться в зельях, а его страх перед Северусом ослаб. Мастер зелий стал с мальчиком менее осторожным, поскольку, в свою очередь, меньше боялся, что гриффиндорец взорвет котел, что значило, что ему уже не нужно обращать на него так много внимания во время занятий. Невилл, демонстрируя интуицию, которую Гарри постепенно в нем открывал, осознал причину, по которой Северус раньше так часто над ним нависал.
Потом он снова удивил Гарри, ничего не комментируя, а только принимая все с ходу, просто корректируя свои взгляды, а не зацикливаясь на предрассудках. Зеленоглазый волшебник невероятно гордиться своим другом, так же, как некогда своим братом, когда Адриан начал впервые осваивать основы защитных чар. С тех пор минули годы, и Гарри не ожидал снова почувствовать что-то такое; друзья – это семья, которую ты выбираешь сам, эхом прошелестел в голове тихий голос, до странности похожий на голос Николаса, и мальчик улыбнулся и в свою очередь скорректировал свои взгляды. Может быть, в этих словах есть доля правды.
Вторым исключением из общего правила оказался как никогда раздражающий Локхарт, который открыто заявлял, что с самого начала подозревал виновность Хагрида, и поливал его грязью при любом удобном случае. Не сдержавшись, Гарри подлил ему немного того зелья, которое они с Северусом придумали несколько месяцев назад, специально на такой вот случай. И по общему мнению, Локхарт выглядел по-настоящему разбитым в тот день, когда во время обеда прямо в Большом Зале глотнул из своего стакана, после чего обрел лимонно-зеленый цвет волос и покрылся ужасными прыщами. Северус покосился на Гарри, слегка склонил голову и попытался спрятать смех в своем стакане воды. Весь Большой Зал разразился смехом, даже персонал был не в состоянии скрыть свое веселье. Флитвик чуть не упал со стула, пытаясь сдержать смех, глядя на что угодно кроме Локхарта, а профессор МакГонагалл откровенно похихикивала.
– Ты это сделал, – сказал Адриан, благоговейно распахнув направленные на брата глаза, остальные гриффиндорцы за столом последовали его примеру, большинство их них смотрели на Гарри, как будто никогда прежде его не видели. – Ты правда это сделал!
– Я говорил, что так будет, – сообщил Гарри, спокойно потягивая свой тыквенный сок.
– Круто! – воскликнул Рон, не в силах отвести глаз от Локхарта, который только что понял, что произошло, и испустил испуганный – и довольно пронзительный – вопль.
– Настоящий джокер, – пробормотал Фред.
– Мы снимаем перед Вами шляпы, сэр, – добавил Джордж, когда Локхарт под общий смех бросился к дверям. Невилл, который единственный был заранее осведомлен и знал, куда смотреть, чуть не рухнул на пол, держась за бока от смеха. Гарри должен был догадаться, что этот день не может завершиться на такой же счастливой ноте.
Пока они были на Гербологии – и после того как Эрни Макмиллан, один из хаффлпаффцев, которые были вернейшими приверженцами версии, что Адриан наследник Слизерина, извинился за свое поведение в последние несколько месяцев – Адриан и Рон наконец увидели колонну пауков, марширующую в сторону Запретного Леса. Адриан указал на них посеревшему Рону и начал шептать о пауках и что они должны последовать за ними, из-за чего Эрни растерянно на них глянул, а Гарри чуть в шоке не перерезал пополам Абиссинскую Смоковницу, когда услышал упоминание о Запретном Лесе, растение спасло только стремительное вмешательство Невилла. Он мог поклясться, что правый глаз у него дергался, когда он следовал за ними в школу; теперь ему надо будет следить и постараться убедиться, что они не заинтересуются еще и лесом. Мило.
– В чем дело, Гарри? – спросил за ужином Невилл, наблюдая за своим другом, который с каждой минутой становился все более и более задумчив.
– У меня такое ощущение, что мой брат собирается сделать что-то очень глупое, Нев, – прошептал Гарри в ответ, вызвав у друга скептическую мину.
– Мне кажется, или он частенько так поступает? – спросил мальчик, отчего его зеленоглазый друг чуть улыбнулся.
– Ты проницателен, – признал Гарри, думая, что ему нужно добраться до Северуса настолько быстро, насколько это в человеческих силах.
– Они хотят сделать что? – тупо переспросил Северус, когда Гарри сообщил ему о подслушанном им разговоре.
– Я бы не хотел это повторять. Я все еще надеюсь, что они надо мной подшутили или еще что-нибудь.
– Мы должны о них рассказать, – Северус задумался, а затем отказался от своей идеи. – Но что мы скажем: профессор МакГонагалл, двое ваших учеников в одну из ближайших ночей сбегут в Запретный Лес, но мы не можем сказать, почему и откуда нам это известно?
– Звучит не очень хорошо, – признал Гарри. – Ну, я всегда могу проследить за ними и позвать тебе, когда они пытаются уйти...
– У меня каждую ночь до четырех обход с Флитвиком, – устало напомнил ему мастер зелий. – Минерва думает, что даже учителям небезопасно патрулировать замок в одиночестве, раз Дамблдора нет.
Гарри глубоко вздохнул.
– Так что же нам делать? Позволить им сбежать в лес, наполненный Мерлин знает какими существами, пока мы сидим сложа руки и ничего не делаем? – разочарованно спросил мальчик. – Нет, я прослежу за ними на моей метле, когда они пойдут.
Северус слегка побледнел; он знал, что чем-то подобным все и закончится.
– Гарри, Запретный Лес...
– Небезопасен? – спросил зеленоглазый волшебник. – Конечно, нет! Вот почему я не позволю Адриану и Рону идти туда в одиночку. У Рона даже палочка нормально не работает, представляешь?!
– Слушай, Гарри...
– Я все время буду на моей метле, и со мной будет моя палочка. Я тренировался для этого, Сев, и если все пойдет плохо, я просто превращусь в волка и сбегу.
Не то чтобы Гарри не прав, подумал Северус. И было бы лицемерием учить его все эти годы, а потом запрещать делать то, чему он обучен, когда в этом возникает необходимость. Хотя мастер зелий сознавал, что у него случится приступ паники, если он узнает, что его сын оказался там без него.
– Мне это не нравится, – в конце концов сообщил он.
– Мне тоже, – согласился Гарри. – Но я не вижу другого выхода.
– Может, они вообще туда не пойдут, – рассудил Северус, пытаясь успокоить нервы. Гарри кивнул в знак согласия, думая, что это маловероятно. Мастер зелий тоже это понимал.
– Спасибо, папа, – тихо сказал Гарри, обнимая Северуса, прежде чем повернуться и уйти в Гриффиндорскую Башню, пока не наступил комендантский час.
Как и ожидалось, Адриан и Рон не только последовали своему плану, они еще и сделали это той же ночью. Не прошло и двух часов после слов Гарри, что он последует за своим братом в лес, как ему пришлось сделать именно это, полетев за двумя мальчиками, направлявшимися к хижине Хагрида. На этот раз они снова захватили с собой мантию, но, как догадался Гарри, они не захотели нести ее с собой в лес и не придумали ничего лучше, чем оставить ее у Хагрида. И действительно, спустя минут пятнадцать дверь дома лесничего открылась, и через несколько мгновений два молодых волшебника и Клык, борхаунд** Хагрида, покинули безопасность дома и направились к лесу. Гарри коснулся своей палочки, убеждаясь, что она по-прежнему находится в кобуре, и полетел аккурат за ними.
В тот момент, когда он задался вопросом, как, ради всего святого, он сможет за ними проследить, Адриан зажег на палочке Люмос, прилично освещая путь им обоим. Первые полчаса прошли относительно спокойно, учитывая ситуацию и тот факт, что, к ужасу Гарри, два мальчика и собака покинули лесную тропинку, по которой до этого шли. Испуганный взвизг Рона почти заставил его нырнуть к земле, но это оказалось ложной тревогой; похоже, они нашел Форд Англия мистера Уизли, который разбили, врезавшись в Дракучую Иву в начале учебного года; пока все хорошо, подумал Гарри. И снова такое положение вещей продержалось недолго; зеленоглазый мальчик услышал их раньше, чем увидел. Большие черные пауки окружили под ним двоих волшебников, и прежде чем ему удалось издать хоть один звук, они схватили Адриана, Рона и Клыка и потащили их глубже в лес.
Сердце Гарри билось как сумасшедшее, когда он последовал за пауками в лесную чащу, заполненную щелканьем их клешней, что частично облегчило ему задачу. Он не решился бросить заклинание, боясь случайно угодить в брата или Рона, но уже постепенно терял терпение, когда пауки наконец остановились перед каким-то низким сооружением, похожим на сверкающий серебром в лунном свете белый купол, расположившимся на лесной поляне. Пауки отпустили двух мальчиков, благополучно невредимых, разве только немного взъерошенных, на лесную землю. И именно тогда, когда Гарри задумался, как лучше всего их оттуда вытащить, пауки заговорили, снова и снова повторяя одно-единственное слово.
– Арагог! Арагог!
Говорящие пауки? Гарри крепко зажмурился; что акромантулы делают в Британии? То же самое, что василиск, напомнил ему внутренний голос. И как раз вовремя – Арагог, седеющий паук размером с небольшого слона, показался из глубин паутинного купола. Он приказал съесть Адриана и Рона за то, что разбудили его, но кареглазый близнец Поттер выкрикнул, что они друзья Хагрида, и тогда главный акромантул отозвал свой приказ.
Таким образом, Гарри сидел на метле, слушая рассказ о том, как Комнату открыли в прошлый раз, и пусть Хагрид действительно прятал паука в замке, он не был тем чудовищем. Он довольно предсказуемо отказался назвать им имя чудовища Слизерина, потому что акромантулы давным-давно решили никогда даже не произносить слово «василиск». Однако был и кусочек новой информации: девочка, которая умерла, когда Комната была открыта в первый раз, была убита в туалете. За несколько минут Гарри мысленно увязал все обрывки; если предположить, что девочка так и не покинула школа – учитывая то, как она умерла – то ею могло быть лишь одно привидение. Гарри слышал рассказы о Плаксе Миртл, а его брат в этом году даже упоминал о ней несколько раз, и оглядываясь назад, Гарри понял, что, должно быть, именно в ее туалете эти трое варили Оборотное зелье. Возможно, теперь у них наконец появилась зацепка.
Однако все мысли о Комнате мгновенно вылетели из головы, едва Арагог отдал очередной приказ, и Адриан с Роном попытались сбежать. Судя по всему, его решение не позволять своим сыновьям и дочерям съесть Хагрида не распространялось на его друзей.
– Но я не могу отказать им в свежем мясе, когда оно само пришло в наше гнездо, – именно так он и сказал. Гарри сжал свою палочку, когда Адриан обернулся и посмотрел на стену огромных пауков, которые сгрудились за их спинами. – Прощай, друг Хагрида.
Неожиданно яркий луч света озарил поляну и появился автомобиль мистера Уизли. Его дверцы открылись, Адриан, Рон и Клык запрыгнули внутрь, и он унес их прочь, сбивая стоявших на его пути пауков. Гарри нырнул и зигзагами последовал за ними сквозь деревья. Пауки, казалось, догоняли их, и зеленоглазый волшебник, достав палочку, начал бросать самые сильные проклятия и заклинания, какие мог вспомнить. Когда Хагрид вернется, он обнаружит, что поголовье акромантулов определенно уменьшилось, но Гарри это волновало меньше всего.
Странная колонна еще несколько долгих минут продолжала в том же духе: автомобиль прокладывал себе дорогу через пауков, а Гарри рвал на куски тех, которые пытались подобраться с тыла. Акромантулы не понимали, откуда летят заклинания, но у них не было времени об этом задуматься, ведь едва они останавливались, как в них попадали. Наконец автомобиль выбрался из леса и выбросил своих пассажиров на землю, потом повернулся и исчез – в еще худшем состоянии, чем был раньше – среди толстых стволов. Краткий миг двое потрясенных мальчиков сидели на земле, глядя друг на друга, а потом перепуганный Клык бросился в хижину Хагрида.
Все это время Гарри парил на метле чуть выше линии деревьев, тяжело дыша, как будто пробежал марафон, а его руки дрожали от плескавшегося в крови адреналина. Не позволяя себе слишком много думать, он полетел прямо к школе и приземлился на астрономическую башню, которая была гораздо ближе к гостиной Гриффиндора, чем главный холл. Полная Дама недовольно на него посмотрела, когда он проговорил пароль, но Гарри едва удостоил ее взглядом; он знал, что ее связывала магия, и она никому о нем не скажет, иначе у близнецов Уизли – а до них у Мародеров – давным-давно были бы крупные неприятности.
Гарри молча убрал метлу под кровать и стремительными движениями переоделся в пижаму. Он все еще тяжело дышал, когда забрался в кровать, и был весьма далек ото сна, когда его брат и Рон вернулись в общежитие. Его брату потребовалось полчаса, чтобы прийти к тому же, что и он, выводу о Плаксе Миртл, и за последующий трехчасовой разговор его подозрение, что они готовили Оборотное зелье в ее туалете, полностью подтвердилось.
Только за несколько часов до рассвета Гарри удалось уснуть. Весь завтрак он посматривал на своего брата, который ни на что не обращал внимания, поглощенный разговором с Роном. Во время урока Трансфигурации профессор МакГонагалл сообщила им, что экзамены начнутся через неделю; впервые Гарри даже не подумал к ним готовиться; он должен был рассказать о случившемся Северусу. Но в тот день ему не удалось к нему даже приблизиться. Сначала было объявлено, что мандрагоры созрели и что завтра окаменевшие очнутся. А еще Джинни; Гарри заметил, что весь год она становилась все бледнее и бледнее, но каждый раз, когда он хотел ее спросить, что случилось, его брат умудрялся влезть в какую-нибудь опасную глупость и отвлечь его. Но, похоже, она наконец готова была об этом поговорить.
Она сидела рядом с Роном и, кажется, пыталась найти нужные слова, чтобы сформулировать то, что хотела сказать. Три пары глаз выжидательно смотрели на нее.
– Что? – нетерпеливо спросил свою сестру Рон, откровенно разочарованный, что она не желает говорить. Отметив ее бледное лицо и темные круги под глазами, взгляд Гарри смягчился и он пытался ее успокоить.
– Давай, Джинни; Рон твой брат, и ты всю жизнь знаешь нас с Адрианом. Ты можешь нам сказать.
Казалось, глаза Джинни от этих слов немного вспыхнули, и она, кивнув, открыла рот, чтобы заговорить. И в эту секунду вмешался Перси, что, естественно, заставило Джинни сбежать, а он поспешно сообщил им, что Джинни хотела рассказать кое-что личное о нем и что оно никак не связано с Тайной Комнатой. Гарри, который видел страх в ее глазах, сильно в этом усомнился, но теперь ему оставалось только ждать, когда он снова увидит Джинни, чтобы самому ее спросить.
Однако вскоре его внимание снова привлекли его брат и Рон, которые, легко обманув Локхарта, избавились от его присмотра*** и попытались улизнуть в туалет Миртл. Гарри, зная, что на Истории Магии его не хватятся, подождал, пока они скроются из виду, и последовал за ними; он видел, как они обманули профессора МакГонагалл, сказав, что только хотят навестить Гермиону – быстро соображает, мысленно оценил он своего брата – и спрятался за гобеленом, пока учитель Трансфигурации, шмыгая носом пройдет мимо.
Он последовал за двумя волшебниками к лазарету – куда они теперь вынуждены были заглянуть – и терпеливо ждал, скрывшись за статуей, пока они оставались внутри. Они вышли из больничного крыла слишком возбужденные для тех, кто навещал окаменевшую жертву, и Гарри быстро выяснил, почему; Гермиона действительно поняла, чем было чудовище, и, похоже, спрятала свои записи – или страницу из книги, Гарри с трудом мог это понять с того расстояния, на котором он за ними следовал – у себя; полное невезение, подумал он, что Адриан нашел страницу сегодня.
Он ненадолго успокоился, когда два мальчика, похоже, решили пойти с этой информацией к профессору МакГонагалл. Его спокойствие мигом улетучилось, когда усиленный волшебством голос профессора Трансфигурации пролетел по школе, призывая студентов вернуться в гостиные своих факультетов, а учителей в учительскую. К его ужасу, Адриан и Рон уже вошли в учительскую и, по-видимому, спрятались за вешалкой для мантий, стоявшей в комнате слева. Гарри едва успел закрыть дверь небольшого гардероба у входа в помещение, когда начали прибывать учителя. Не веря, что он снова оказался в такой ситуации, он замер и прислушался, вглядываясь в щель между дверцами. Кто-то выглядел испуганным и устрашенным, кто-то растерянным, а лицо Северуса представляло собой совершенно равнодушную маску. И все они ожидали профессора МакГонагалл.
– Это произошло, – сказала она в притихшей учительской. – Чудовище забрало ученика. В саму Комнату.
Профессор Флитвик пискнул, сползая по спинке своего кресла. Профессор Спраут закрыла рот ладонью. Северус, на секунду потеряв каменное выражение лица, с силой вцепился в спинку стула и произнес:
– С чего такая уверенность?
– Наследник Слизерина, – сказала очень бледная и трясущаяся профессор МакГонагалл, – оставил новое сообщение. Прямо под первым. «Ее скелет останется лежать в Комнате вечно».
Профессор Флитвик расплакался, мучительные рыдания сотрясали его маленькое тело.
– Кто это? – спросила мадам Хуч, обессилено осев в кресле. – Который из учеников?
– Джинни Уизли, – сказала профессор МакГонагалл. Гарри не мог даже попытаться представить, каково в этот момент Рону. – Мы должны завтра же отправить всех учеников по домам, – сказала профессор МакГонагалл. – Для Хогвартса это конец. Дамблдор всегда говорил...
Дверь учительской вновь распахнулась. Единственное безумное мгновение Гарри был уверен, что появится Дамблдор. Но вошел сияющий Локхарт. Никогда еще Гарри не хотел его так сильно проклясть.
– Очень извиняюсь – задремал – а что я пропустил? – казалось, он не замечал, что другие учителя смотрели на него с чем-то удивительно похожим на ненависть. Северус шагнул вперед и Гарри узнал его взгляд: именно так он смотрел, когда тренировался со своим палашом.
– А вот и нужный человек, – сказал он холодно. – Тот самый человек. Чудовище захватило девочку, Локхарт. Забрало в саму Тайную Комнату. Наконец-то твой час настал.
Локхарт побледнел, отступая на шаг, как будто его поразило невидимым заклинанием.
– Верно, Гилдерой, – вмешалась профессор Спраут, Гарри никогда бы не смог себе представить, что эта покладистая женщина может быть такой злой. – Разве ты не говорил только вчера вечером, что ты все это время знал, где вход в Тайную Комнату?
– Я... ну, я... – пролепетал Локхарт.
– Да, разве ты не говорил мне, что знаешь, что там внутри? – добавил профессор Флитвик.
– Я г-говорил? Я не помню...
– Конечно, я помню, как ты сожалел, что не успел прибить чудовище, пока Хагрида не арестовали, – продолжил наступать Северус, чему Гарри мысленно аплодировал. – Разве ты не говорил, что в эту историю зря вмешались, и что тебе должны были изначально дать возможность самому со всем справиться?
Локхарт оглядел каменные лица своих коллег.
– Я... На самом деле я никогда... вы, возможно, неправильно поняли...
– Тогда мы оставим это на тебя, Гилдерой, – сказала профессор МакГонагалл. – Сейчас подходящее время сделать все как надо. Мы гарантируем, что никто не встанет у тебя на пути. Ты сможешь взять чудовище на себя. Наконец-то получить свободу действий.
Локхарт отчаянно огляделся, но никто не спешил ему помочь. Он больше и близко не казался таким красавчиком. Его губы дрожали, а с исчезновением его обычной широкой улыбки проявились его слабый подбородок и ничтожность.
– Ч-что ж, – сказал он. – Я... я буду в своем кабинете, чтобы... чтобы подготовиться, – и он вышел из комнаты.
– Так, – сказала профессор МакГонагалл, раздувая ноздри, – этот теперь не станет путаться под ногами. Деканы должны отправиться и сообщить ученикам своих факультетов о произошедшем. Скажите им, что Хогвартс-экспресс завтра первым делом отвезет их домой. Остальные, пожалуйста, убедитесь, что ни один ученик не находится вне своего общежития.
Преподаватели встал и вышли один за другим. Гарри подождал, пока его брат и Рон не выйдут первыми – Адриан поддерживал своего испуганного друга. Гарри бросился в свою гостиную, а его мозг заработал на полную мощность; он должен был послушаться своих инстинктов; Джинни действительно что-то знала о Комнате, и теперь ее причастность вышла ей боком.
Оставшаяся часть дня прошла мучительно медленно; обычно громкая, семья Уизли теперь представляла собой лишь тень былого, и Гарри чувствовал отсутствие Джинни сильнее, чем когда-либо. Он знал, что его брат не останется на месте, ничего не делая, и то же самое касалось Рона. И действительно, не заботясь, что они не одни в гостиной, они встали и покинули прочих гриффиндорцев, слишком поглощенных своими мыслями, чтобы обращать на них внимание, намереваясь встретиться с Локхартом и рассказать ему все, что знали. Гарри отправился за ними, едва прихватив мантию-невидимку; было глупо следовать за ними в неизвестность, но его брат может оказаться в опасности, если их оставить в одиночестве. Так что он присутствовал, когда Адриан распахнул дверь в комнату Локхарта, и как же взъярился его брат, когда узнал, что учитель Защиты сбегает. Позже он задавался вопросом, с чего он вообще взял, что тот будет действовать как-то иначе.
Адриан и Рон под прицелом палочки отконвоировали обезоруженного Локхарта в туалет Миртл, игнорируя его протесты и жалобы. Они нашли Плаксу Миртл, которая была только рада им помочь, когда они спросили ее о том, как она умерла. Она рассказала о непонятном языке, который услышала, когда пряталась в туалете, и Гарри сразу понял, что это был змеиный язык. Потом она сказала, что вышла, чтобы сказать чужаку уйти, так как минимум один из них был мальчиком, а затем, увидев два ярких желтых глаза у раковины, на которую она им тут же указала, она умерла. Адриан подошел к раковине, Гарри вплотную приблизился к нему. У основания одного из кранов обнаружилась выгравированная змея, и Миртл заявила, что он никогда не работал.
Адриан и Рон постарались сделать все возможное, чтобы открыть вход, но у них абсолютно ничего не получилось; теперь Гарри был уверен, что открыть Комнату может только змееуст. Однако проверить свою теорию при всей этой толпе не представлялось возможным.
– Да что ж оно не открывается? – воскликнул Рон, не замечая, как Локхарт отступил к двери.
– Понятия не имею, – ответил Адриан, пристально глядя на выгравированную змею. Локхарт был все ближе к выходу.
– Может быть, ты все делаешь неправильно... – попыталась указать Миртл, заработав неприязненный взгляд от Рона, который грубо сказал ей отвалить. Миртл завыла и нырнула в свой толчок, покидая туалет.
– Хоть от нее избавились, – пробормотал Рон.
– Открывайся ты, глупая Комната! – воскликнул Адриан, пнув раковину. Локхарт развернулся и бросился прочь из туалета.
– Он убегает! – воскликнул Рон и погнался за блондинистым профессором, и Адриан стремительно шагнул за ним с палочкой в руке. Гарри не стал терять времени; он подошел к раковине и задумчиво коснулся резной змейки; разок глубоко вдохнул. Стоило попытаться, подумал он, нельзя терять ни минуты. Он выпрямился и сказал:
– Откройся.
Эта простая команда прозвучала не на английском языке; вместо этого с его губ сорвался свистящий звук, когда он заговорил на языке змей. Кран засветился ярким белым светом, а затем раковина начала с грохотом двигаться и поворачиваться, пока в полу не появилось темное отверстие – труба, достаточно широкая для того, чтобы по ней соскользнул человек. Прошлогоднее воспоминание и темный люк как наяву встали перед зеленоглазым мальчиком, и он отступил назад. Он должен немедленно пойти привести Северуса. Но этому не дано было случиться.
– Адриан! – прозвучал от дверей шокированный голос Рона. – Иди посмотри! И тащи с собой этого гада!
Гарри тихо покинул свое место у раковины, позволяя Рону и Адриану, палочка которого вновь была направлена на Локхарта – за свою попытку сбежать блондин-профессор заработал разбитую губу – подойти ближе.
– Вот и вход, – пробормотал Адриан, отчего Локхарт окончательно побледнел. – Но как?
Друзья переглянулись, а Гарри переступил с ноги на ногу; конечно, что-то такое и должно было случиться. И чтоб пусто было этому Локхарту, который не смог даже толком сбежать от хогвартских второкурсников!
– Ну... – сказал Рон, его глаза засияли, словно его настигло озарение. – Ты приказал открыть, прежде чем гад попытался сбежать, – высказался он, и на этот раз Гарри возблагодарил свою счастливую звезду, что Адриан и правда это сделал. Адриан кивнул, сейчас объяснение Рона звучало вполне логично.
– И что теперь? – спросил Адриан.
– Там Джинни, приятель, – проговорил Рон, как будто это все объясняло. И что до Гарри, так оно и было.
– Я иду туда, – сказал Адриан. Гарри вновь приготовился отправиться следом: он не мог не пойти, не сейчас, когда они нашли вход в Комнату, нет, если был хоть малейший, крохотный, безумный шанс, что Джинни может оказаться жива.
– Я тоже, – сказал Рон. Повисла пауза.
– Ну, кажется, я вам особо не нужен, – сказал Локхарт, продемонстрировав тень своей обычной улыбки. – Я пока... – он положил ладонь на ручку двери, но Рон и Адриан тут же направили на него свои палочки.
– Вы отправляетесь первым, – прорычал Рон. Бледный и лишенный палочки, Локхарт подошел ко входу.
– Мальчики, – произнес он слабым голосом. – Мальчики, что тут хорошего? – Гарри ткнул его в спину своей палочкой. Ноги Локхарта скользнули в трубу. – Я правда не думаю, что... – начал он, но Рон толкнул его, и он исчез из поля зрения. Они подождали, пока он пролетит весь путь вниз, и только потом, когда он с громким стуком достиг дна и запричитал, двое волшебников приготовились прыгать. Гарри просто тупо смотрел на трубу, его сердце быстро колотилось в груди; Джинни была там, и скоро там будет его брат. И еще василиск. Ему это точно не понравится.

_______________________
* Подозреваю, что тут у автора опечатка и она хотела написать не «Гарри», а «Хагрид», но уверенности нет, так что оставляю авторский вариант.

** Борхаунд (Boarhound) – охотничья порода собак, изначально применявшаяся для травли кабана. Немецкий дог. Boar – кабан, hound – охотничья собака. Вполне логичное продолжение «кабаньей тематики» Хогвартса (hog – хог – кабан).

*** Для тех, кто не очень помнит канон: в качестве меры безопасности против чудовища Слизерина учеников всегда должен был сопровождать кто-то из учителей (отсюда трудности Гарри, который не мог вырваться на разговор к Северусу). Локхарт обязан был довести учеников до следующего кабинета, но Рон и Гарри уговорили его, что все это глупости и профессор может не обременять себя это дурацкой обязанностью.