Это что, драконье яйцо? Конечно, да!

Ночные визиты его брата к зеркалу продолжались еще нескольких дней, но резко прекратились прежде, чем Гарри всерьез забеспокоился. Адриан, похоже, решил в оставшееся от рождественских каникул время больше не использовать мантию, убрав ее поглубже в свой сундук, и зеленоглазый волшебник был очень рад этому решению. Начало учебы показало Оливера Вуда настоящим фанатиком: приближался второй для Гриффиндора ежегодный матч, на этот раз с Хаффлпаффом. Гарри весело рассмеялся, возвращаясь с одной из самых муторных тренировок, какая у него когда-либо была, вспоминая, как Северус говорил, что готов быть хоть судьей, лишь бы иметь возможность летать.
Он быстро ополоснулся и направлялся в общую гостиную, когда встретил у входа передвигающегося прыжками Невилла. Гарри уставился на него, на секунду замерев, прежде чем подошел к нему и бросил контр-проклятье; было совершенно очевидно, что кто-то наложил на него проклятье связывания ног.
– Ты в порядке, Невилл? – спросил Гарри, помогая круглолицему мальчику выпрямиться. – Что случилось?
– Малфой, – пробормотал Невилл, когда они вошли в гостиную. – Я столкнулся с ним у библиотеки. Он сказал, что искал кого-нибудь, на ком можно попрактиковаться.
Тут они подошли к Адриану и его друзьям, и их разговор услышала Гермиона.
– О чем вы говорите? – Невилл в несколько коротких предложений объяснил, что произошло, и Гермиона немедленно отреагировала: – Идем к профессору МакГонагалл! Надо ей рассказать! – Невилл испуганно покачал головой.
– Я не хочу лишних проблем.
Рон призывал застенчивого гриффиндорца не поддаваться Малфою, но Невилл понял его совсем не так.
– Не нужно говорить мне, что я недостаточно храбр для Гриффиндора, Малфой мне это уже доказал.
– Он хотел сказать, – пояснил Гарри, – что ты не должен позволять Малфою тебя унижать. Шляпа распределила тебя на Гриффиндор, никогда не забывай об этом; она достаточно давно этим занимается, чтобы знать, что делает, и она определенно сочла тебя достаточно храбрым. Ты стоишь дюжины Малфоев.
Невилл удивленно посмотрел на младшего близнеца Поттера.
– Гарри прав! – добавил Адриан, порылся в карманах и, вытащив шоколадную лягушку, протянул ее Невиллу. – Ты – гриффиндорец! А кто Малфой? Вонючий слизеринец! – не сказать чтоб Гарри был согласен с характеристикой змеиного факультета, но, увидев на лице Невилла слабую улыбку, решил на этот раз промолчать.
– Спасибо, Адриан... – сказал Невилл, принимая лягушку. – Я думаю, я пойду спать... Возьмешь карточку, ты ведь их собираешь, верно? – и мальчик отдал Адриану карточку. Сердце Гарри екнуло – на ней был изображен директор, и ему тут же вспомнились слова Северуса. Тихий голос в голове напел ему, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
– Опять Дамблдор, – угрюмо отметил Адриан. – У меня их, наверное, уже штук пять. Мне не хватает только... – и тут он задохнулся, перевернув карточку и прочитав текст. Он посмотрел на Рона и Гермиону, как будто хотел им что-то сказать, но осекся, глядя на своего брата. Понимая, что он не может сейчас ничего поделать, Гарри улыбнулся – или попытался, не особо уверенный в успехе – и повернулся, чтобы уйти.
– Я собираюсь немного почитать Еженедельную Трансфигурацию. Никак не удается просмотреть последний номер со всеми этими вудовыми тренировками, – на этом он ушел в свою комнату, быстро достал упомянутый журнал и бросился обратно, все-таки успев услышать за спиной возглас брата:
– Я его нашел!
Черт. Когда он вернулся, Гермионы уже не было, но вскоре она вновь появилась, держа в руках довольно знакомый фолиант; Гарри узнал книгу, такой же экземпляр работ Дамблдора он видел в Поттер Мэноре. Когда Гермиона открыла книгу и указала шокированным Адриану и Рону на страницу, Гарри не стал терять времени. Он покинул общую гостиную незамеченным погрузившимися в свои поиски трио, сохраняя спокойный шаг, пока Полная Дама не закрылась за его спиной; тут же он сорвался с места и помчался в подземелья, напугав по пути нескольких сокурсников, проигнорировав угрожающие призывы портретов двигаться помедленнее – и счастливо не повстречав профессоров, – пока, наконец, не выдохся у двери кабинета Северуса. Мастер зелий непонимающе открыл дверь, в которую немедленно влетел Гарри.
– У нас проблемы, – заявил Гарри, хватая ртом воздух.
– Как всегда, – пробормотал Северус, пока Гарри объяснял сложившуюся ситуацию. – Да, кажется, у нас проблемы, – согласился он, массируя виски. – Вот уж не повезло-то...
– Читаешь мои мысли, – заявил Гарри, резко кивнув. – И что теперь?
– Ничего, а что мы можем сделать? – вздохнув, проговорил Северус. – Мы просто должны удвоить осторожность, чтобы не позволить твоему брат приблизиться к люку. Не то чтобы он смог пройти мимо Пушка или других препятствий, какими бы легкими они ни были, но лучше ему к ним даже не приближаться, – мальчик кивнул, он услышал о препятствиях перед комнатой, где хранился Камень, в тот же вечер, когда сказал Северусу, что знает о Камне.
– Мало было неприятностей! – воскликнул Гарри, немного посидев и подумав. – Я чувствую, что такими темпами он вот просто возьмет и подставится Волдеморту.
– Мы не позволим этому случиться, Гарри, – решительно заявил Северус. – Но все-таки помни, нам не нужно, чтобы Волдеморт знал о своей ошибке, если он еще не в курсе. И следи за своим братом, а я послежу за Квирреллом. Это все, что мы можем сейчас сделать, – мальчик снова кивнул, хотя ему все это и не нравилось.
– Как ты думаешь, ты можешь что-нибудь сделать с Квирреллом? – спросил он, ему не нравилась мысль, что по школе свободно ходит учитель-предатель.
– Вероятно, мы могли бы как-нибудь немного побеседовать; я могу даже ему поугрожать, посмотрим, что из этого выйдет, – ну хоть что-то, подумал Гарри.
Последующие дни пролетели быстро, и вскоре пришло время второй игры сезона. Может быть, снитч чувствовал, что у Гарри слишком неспокойно на сердце, чтобы долго следить за игрой, и он решил поскорее его порадовать; может быть, он просто был достаточно талантливым, чтобы не затягивать. В любом случае, это, похоже, была самая быстрая поимка снитча, какую мог вспомнить кто-нибудь из присутствующих; ни одна из команд не успела заработать ни одного очка, а зеленоглазый волшебник уже поймал неуловимый золотой мячик, менее чем за четыре минуты. Оливер был в восторге, подпрыгивая от радости; теперь они были первыми претендентами на Кубок, прямо перед Слизерином.
На сей раз его родители не смогли прийти, но Сириус смог, Гарри на радость; анимаг-собака смотрел на него с благоговением и уже планировал его карьеру профессионального квиддичного игрока. Адриан был полностью на его стороне, что не особо помогало Гарри.
Немного потрепавшись с ним и Ремусом – который выглядел бледновато, полнолуние-то было всего три дня назад – он решил убрать свой Нимбус в шкафчик и вернуться в замок, так что попрощался со своим крестным и с почетным дядей, которые пожелали проводить Адриана до Хогвартса, прежде чем покинут замок.
Он шел, задумавшись, и на этот раз, как ни странно, не о Камне или Волдеморте; Сириус как-то обмолвился о втором медовом месяце их родителей, и у Лунатика стало такое лицо, что тот сменил тему быстрее, чем Гарри успел моргнуть – похоже, их турне оказалось не особо успешным. Он только закрыл шкафчик, как увидел фигуру в капюшоне, спешно покидавшую замок; капюшон там или нет, он всегда узнает Северуса. Одновременно звук чужих шагов вырвал его из задумчивости, и он инстинктивно спрятался за шкафчиком. Как оказалось, эти шаги принадлежали Адриану.
Кареглазый мальчик открыл шкафчик и через несколько секунд вынырнул со школьной метлой – по-видимому, он не сумел достать гаррин Нимбус 2000, все-таки зеленоглазый волшебник зачаровал его на совесть, так что никому его даже с места не сдвинуть; а кто-нибудь настойчивый может даже огрести. Понадеявшись на добытое, его брат верхом последовал за мастером зелий. Гарри горестно вздохнул и вернулся, чтобы достать свою собственную метлу. Почему, ну вот почему каждый раз так получается?
Выбрав кружной путь, Гарри последовал за братом по воздуху, испытывая странное ощущение дежавю. В конце концов, его брат приземлился на дерево, из-под которого раздавался голос Северуса, и Гарри бесшумно приземлился в густую буковую крону прямо за спиной своего брата; в темноте внизу он только и мог разглядеть, что две фигуры.
– О, я полагаю, это останется между нами. В конце концов, студенты не должны знать о Философском Камне, – холодно произнес мастер зелий. – Вы уже нашли способ пройти мимо хагридова зверя? – спросил Северус, и Гарри не нужно было слышать заикание, чтобы узнать в собеседнике Квиррелла. Кажется, Северус все же решился на разговор, усмехнувшись, подумал мальчик.
– Н-н-но, Северус, я...
– Ты же не хочешь меня разозлить, Квиррелл, – заявил мастер зелий, и Гарри захотелось поаплодировать.
– Я-а не знаю, о чем ты...
– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, – а Квиррелл, похоже, дрожит, отметил Гарри. Хорошо. Зеленоглазый волшебник хотел услышать, что еще скажет Северус, но громкое совиное уханье где-то среди деревьев помешало ему.
– ...как и инцидент с троллем на Хэллоуин. Я жду.
О, Сев припомнил ему хэллоуинское фиаско. Гарри гадал, что Квиррелл сможет на это ответить.
– Н-но я н-н-не...
– Очень хорошо. Придется нам вскоре еще немного поболтать, у тебя будет время все обдумать и решить, на чьей ты стороне.
На этой ноте он снова накинул на голову капюшон мантии и покинул поляну, оставляя позади словно окаменевшего Квиррелла. Гарри выждал, пока учитель по Защите и его брат уйдут, прежде чем самому полететь в школу и побежать в гриффиндорскую башню. Теперь по крайней мере, мечталось ему, Адриан откажется от глупой мысли, что во всем виноват Северус. Его надежды разбились, когда, направляясь в общую гостиную, он застал своего брата, Рона и Гермиону обсуждающими что-то в пустом классе; немного послушав, зеленоглазый волшебник готов был побиться головой о стену. Твердую.
Как видно, все это противостояние в лесу убедило Адриана в прямо противоположном. Теперь он, кажется, думал, что Северус не только пытается украсть Камень – судя по всему, трио уже осознало, что под охраняемым люком находится именно Философский Камень – так теперь он был уверен, что это мастер зелий запустил тролля в школу – проклятая сова и ее уханье! – и что именно Квиррелл стоял между ним и его целью. Проще говоря, он был убежден, что Квиррелл защищает Камень, а Северус хочет его украсть. Гребаная предвзятость! Гарри угрюмо отправился назад в общую гостиную, где угодил прямо на вечеринку, которую его соседи по факультету закатили в честь его столь показательной победы. Северусу это понравится, с сарказмом подумал Гарри.
Как выяснилось, Северусу не понравилось, даже с его язвительным чувством юмора. Зато оба они посчитали забавным ловить трио, прижавшееся ушами к двери в запретном коридоре в попытках услышать, на месте ли еще Пушок и все ли с ним в порядке.
– Знаешь, – проронил Северус во время одной из их еженедельных фехтовальных тренировок, – что интересно: твой брат считает, что в схватке между мной и Цербером выиграю я.
Гарри, пойманный в середине движения, едва не потерял равновесие от такой картинки. А вот что забавным не было, так это их неспособность сделать что-то еще.
Гарри сидел в библиотеке, вычитывая кое-что во второй книге из серии для создателей метел, которую Северус ему купил, и тут появился Хагрид; странноватая картина – не в том смысле, что Хагрид глуп; просто, обычно он предпочитал практику теории. Зеленоглазый волшебник наблюдал за ним краем глаза, пытаясь вспомнить, что за книги были в той секции, в которую он заглянул. Эта часть библиотеки была посвящена магозоологии, что понятно, но конкретно эти три книжных шкафа содержали литературу исключительно по... уходу за драконами? Не-е, да не может быть!
Только он решил пойти и сам посмотреть, когда Хагрид покинет библиотеку, как того перехватила Гермиона. Вот этот разговор он точно хотел услышать, так что пододвинулся как мог близко, оставаясь при этом незаметно сидеть на той же скамье. Он с трудом мог разобрать их голоса:
– И мы знаем, что пес охраняет Философский Ка... – начал Рон, но Хагрид на него шикнул, а Адриан тут же спросил о других средствах охраны Камня, помимо Пушка. Услышав, как великан пригласил их к себе домой, чтобы позже все объяснить, Гарри почувствовал, что ему пора готовиться к худшему.
Не долго думая, Гарри помчался в гриффиндорскую башню – если подумать, что-то частенько он так делает в последнее время, и все из-за Адриана и его друзей – и схватив мантию-невидимку, спрятал ее под одеждой. Затем он неспешно направился в Большой Зал, ожидая появления своего брата; трио показалось всего через двадцать минут.
Гарри подождал, пока они выйдут из Большого Зала, и последовал за ними, в первом же укромном уголке накинув мантию. Он следовал всего в нескольких футах позади них и вместе со своим братом и его друзьями быстро вошел в хижину великана, садясь в дальнем углу единственной комнаты домика Хагрида.
Несмотря на хорошую погоду, в камине, скрытом огромным креслом, в которое сел Хагрид, пылал огонь, да и занавески в этот первый за нескольких дождливых недель солнечный день были задернуты. Гарри сидел и пытался не ахать от шока, пока Хагрид все объяснял его брату-близнецу – хотя выражения их лиц, когда они узнали, что Северус был одним из тех, кому поручено охранять Камень, оказалось бесценным. Не то чтобы это о многом говорило, все-таки Квиррелл тоже был одним из защитников Камня, но... Когда Адриан заметил в камине драконье яйцо, сдержать вздох все-таки не удалось. Хагрид и вправду собирается дождаться вылупления? И откуда у него драконье яйцо, если уж на то пошло? Как уже упоминал Рон, кстати, совершенно правильно, разведение драконов было запрещено вот уже триста лет как! Ближе к вечеру Гарри вышел из хижины с еще одним поводом для беспокойства.
– У него есть что? – спросил Северус, его лицо застыло в маске шока. Ему показалось, что он услышал, что у Хагрида в хижине есть живое яйцо Норвежского Горбатого, но этого просто не могло быть.
– У него в хижине есть живое яйцо Норвежского Горбатого, – повторил Гарри.
– Откуда? – вот и все, о чем мог думать Северус, в сравнении с этим все остальные вопросы бледнели.
– Я задаюсь этим вопросом с тех пор как увидел яйцо.
– Есть идеи?
– О том, откуда у него взялось яйцо, или о том, что ему с ним делать? – спросил мальчик.
– Я бы сказал, оба варианта, но, ради всего, что осталось от моего психического здоровья, давай остановимся на том, как с этим бороться, – предложил Северус. Гарри пожал плечами.
– Если мы кому-нибудь расскажем о яйце, Хагрид потеряет свою работу и может даже оказаться в Азкабан за создание угрозы жизни студентов, – высказался черноволосый мальчик. – Хагрид может быть порой немного... импульсивным, но его работа – это его жизнь. Я не хочу увидеть, как он ее потеряет.
Северус кивнул.
– Я тебя понимаю, – с мягкой улыбкой согласился мастер зелий. – И ему действительно не место в Азкабане. Но он не может оставить яйцо себе.
– Не представляю, как он с ним расстанется, пока оно не вылупится, – размышлял Гарри.
– Ты сказал, он уже разместил его в открытом огне?
– Да.
– В таком случае, процесс вылупления уже начался; дракон вылупится уже через несколько дней, – сообщил ему Северус.
– Замечательно, – сухо прокомментировал Гарри.
– По крайней мере, об этом никто не знает, кроме Адриана и его друзей.
– Нет, только мой брат, Рон и Гермиона, а теперь и мы двое.
Северус кивнул.
– Но что делать с драконом? – они оба помолчали, раздумывая над ситуацией. Вдруг Гарри осенило.
– Чарли!
– Кто? – спросил Северус, выныривая из своих дум.
– Чарли Уизли, старший брат Рона, тот, который работает с драконами в Румынии! – воскликнул Гарри. – Я мог бы как-нибудь намекнуть моему брату, чтобы он вспомнил о Чарли. Они уже пытались уговорить Хагрида избавиться от яйца.
– Больше мы ничем не можем помочь, – согласился Северус. – Будем надеяться, что об этом никто не узнает.
Но сбыться этому пожеланию было не суждено; сколько в Хогвартсе народу, а разведал обо всем именно Драко Малфой. Гарри не знал, когда точно, не ходил он ежедневно за братом в хижину Хагрида, но знал, что дракон вылупился, что Хагрид назвал его Норбертом, и что Малфой слишком много ухмылялся в сторону трио, чтобы не знать. Какой ужас; почти такой же, как ронова рука, которую Норберт принял за свою новую игрушку для жевания.
И вот, спустя четыре дня после того инцидента, Гарри услышал, что ночная прогулка его брата, Гермионы и Невилла – и откуда он только взялся – обошлась Гриффиндору в сто пятьдесят баллов, когда они пытались избавить замок от дракона. И заслужили себе отработку. Черт побери. А отработка, как узнал Северус от разъяренной Минервы МакГонагалл, должна была проходить в Запретном Лесу.
– Запретный Лес? – недоверчиво задохнулся Гарри.
– Я не знаю, что наговорил твой брат, но он, видимо, сильно рассердил Минерву, – согласился Северус.
– Но мы не можем отпустить их в лес одних! – воскликнул Гарри, у него в голове завертелись безумные варианты.
– Нет, не можем, – задумчиво отозвался Северус, а потом ухмыльнулся. – Знаешь, возможно, пришло время опробовать наши волчьи формы в естественных условиях. Тебе так не кажется?
Ухмылка, которую он получил в ответ, в совершенстве повторяла его собственную.
На том и сошлись; следующей ночью Гарри покинул общую гостиную вслед за своим братом и поспешил встретить Северуса у выхода из подземелий; это отняло больше времени, чем ожидалось, так как Адриан, видимо, забыл мантию на Астрономической башне, когда контрабандой вывозил Норберта. Конечно, никто из них не упомянул об этом родителям, и без того кареглазый близнец Поттер получил свой второй за год вопиллер, и без этой маленькой подробности.
– Насчет времени, – шепнул ему Северус, как только он завернул за угол. – Филч только забрал Адриана и остальных на улицу; он всегда стремится прочитать тем, кому предстоят отработки, длинную речь, так что у нас есть достаточно времени.
Гарри кивнул и они пошли: две фигуры в капюшонах, скрывавшиеся в тенях, быстро направились в лес. Едва скрывшись с глаз, они убрали палочки каждый в свою кобуру, которые для них достал Северус – действительно гениальное изобретение, они сжимались или растягивались вместе с изменениями тела анимага, позволяя держать палочку при себе даже после превращения, – и обернулись парой черных волков. Северус, как более знакомый с Запретным Лесом, шел впереди.
Они быстро бежали между плотно стоявших деревьев, зрение и слух в этой форме значительно улучшились. Свет между ветвями впереди и голос Хагрида, ругавшегося с Филчем, сообщили им, что они достигли своей цели. Они пронаблюдали, как маленькая группа из шестерых – считая Клыка, пса Хагрида – разделилась на две, следуя по серебристым следам на лесной земле; кровь единорога. Гарри повернулся и посмотрел на Северуса, который только головой покачал; он про кровь единорога ничего не слышал. Это было плохо, очень плохо. Им был известен только один человек – если можно его так назвать – который был в таком отчаянии, чтобы пытаться убивать единорогов ради их крови, и если их предположения верны, у Адриана были значительно более серьезные неприятности, чем они сперва думали.
Сначала Адриан был в одной группе с Гермионой и Хагридом; по дороге они познакомились с двумя кентаврами, Бэйном и Рораном, которых, кажется, заклинило на фразе, что Марс этой ночью необычно яркий. Если честно, Гарри не верил в способности кентавров к предвидению – не то чтобы он верил и в методы волшебников, но дело не в этом – и все же настойчивые повторения определенно были не к добру. Но эти двое оказались настоящими кентаврами, и несмотря на собственные проблемы, он не мог не почувствовать некоторый трепет. Вскоре, после довольно глупых действий со стороны Малфоя, которые заставили Северуса злобно зарычать, состав групп изменился, и Адриан угодил в одну с блондином и хагридовым псом.
Как назло, они пошли по следу, который привел их прямо на поляну, где лежал мертвый единорог. Сердце Гарри застыло в груди; картина валявшегося на земле мертвого единорога казалась абсолютно неправильной; ему сразу представилось, что бы боевой единорог, который мог защитить себя гораздо более агрессивно, чем его белый собрат, сделал бы с напавшим. Вот это было бы зрелище.
Не то чтобы он потратил на мысль о том, как Темный Лорд будет гоняться за разъяренным боевым единорогом семи футов в высоту, больше нескольких секунд. Фигура в капюшоне ступила на поляну, склонилась над единорогом и стала пить его кровь. Леденящий крик – за который стоило благодарить Драко Малфоя – заставил фигуру в капюшоне, которая не могла быть никем иным, кроме Лорда Волдеморта, выпрямиться и направиться к замершему старшему близнецу Поттеру. Гарри был готов превратиться обратно и сделать... он не знал, что. Что-нибудь. Что угодно. Но что именно?
Приближающийся шум остановил человека в капюшоне, и третий кентавр, помоложе, с пепельными волосами и пегим телом, выскочив из-за дерева, напал на фигуру. Волдеморт сбежал – хотя больше похоже, что испарился – прочь, и кентавр подошел к Адриану.
Он представился как Фиренц, а Гарри захотелось зарыдать: на его брата почти напал Темный Лорд, прямо тут, на его собственных глазах. Его сердце билось, как сумасшедшее, разум заволокло туманом. Его брат чуть не умер, а он ничего не сделал, только смотрел. Он следовал за Северусом, который, в свою очередь, следовал за Фиренцом, который взял Адриана на спину и отвез к Хагриду. Он едва заметил двух сердитых кентавров, попавшихся навстречу, и испытал облегчение только тогда, когда его брат встретился с остальными.
Он чувствовал себя никчемным; он столько учился, и при этом не сделал ничего, его парализовал страх. Что бы случилось, не окажись там Фиренца? Он бы все-таки отмер или пришлось бы вмешаться Северусу? Мастер зелий привел их на место, где они вошли в лес, отменил анимагическое превращение и вскоре вновь стоял перед зеленоглазым мальчиком в своем обычном виде, ожидая, пока тот сделает то же самое.
Интуитивно он понимал, что с мальчиком что-то не так, и дело не только в шоке от встречи с самым страшным темным волшебником этого века. Так что, когда Гарри превратился обратно, ему хватило одного взгляда в эти потухшие глаза, чтобы подтвердить свои опасения. Он не знал, что происходило в голове Гарри, а мальчик порой слишком много думал. Он не знал, что делать, как исправить то, что было неправильно. Все, что Северус мог, это крепко держать Гарри, когда мальчик закричал так отчаянно, как никогда прежде.