Начало семестра

Гарри занял лодку вместе со своим братом и Роном, и они, следом за прочими студентами, поплыли через озеро к виднеющемуся вдалеке величественному замку; зеленоглазый волшебник разрывался между волнением и ужасом. Он практически безуспешно твердил про себя, что бояться совершенно нечего. Не желая поддаваться страху, он просто смотрел на замок и пытался дышать ровно. Непростая задача.
Первокурсники поприветствовали профессора МакГонагалл, выглядевшую привычно-строгой, ее умные глаза осмотрели испуганных одиннадцатилеток. Она провела их всех по коридору в маленькую комнату. Вряд ли возможно не впечатлиться замком, подумал Гарри, посматривая вверх, на сводчатые потолки; другого такого места, как Хогвартс, просто нет! Тем временем, профессор МакГонагалл объяснила, что такое факультеты, и вкратце всем рассказала о грядущей вскоре Церемонии Распределения, а потом покинула их, велев напоследок поправить одежду и принять, как она выразилась, вид поумнее, ее взгляд ненадолго остановился на мантии Невилла и на пятне на носу Рона. Невилл, который к тому времени нашел свою жабу, Тревора, стал нервно возиться с мантией, в то время как Рон принялся оттирать нос.
Сам Гарри старался не ерзать и не пытаться пригладить волосы; ему это удалось только тогда, когда он вспомнил, что они были частью заклинания маскировки, и любые попытки причесаться все равно не принесут никакого результата. Не то чтобы в противном случае он смог справиться со своими непослушными волосами. Но когда Минерва МакГонагалл награждает тебя таким взглядом, тут уж ничего не поделаешь, остается только постараться сделать все возможное, чтобы поправить свою одежду или отсалютовать этой женщине.
Профессор МакГонагалл вернулась, велела им выстроиться в линию и повела их через огромные двери в Большой Зал; там, сидя за столами четырех факультетов, освещенные сиянием тысяч плавающих свечей, находились старшие школьники. Небо на зачарованном потолке в совершенстве повторяло ночное небо снаружи, и пусть даже Гарри знал, что это чары, он все равно машинально попытался найти несколько созвездий, и эти знакомые действия немного успокоили его нервы. В дальнем конце комнаты зеленоглазый волшебник легко смог различить облаченную в черное фигуру Северуса Снейпа. Он чуть улыбнулся; что бы ни случилось, он был не один, с ним тут Сев.
Он шел вместе со всеми студентами, на сердце у него стало заметно легче. Профессор МакГонагалл разместила на стуле старую оборванную шляпу; Распределяющая Шляпа, подумал Гарри, опознавая ее по описаниям Северуса и Джеймса. Несмотря на свою тревогу по поводу Церемонии Распределения, Гарри даже предвкушал этот момент. И не был разочарован, когда спереди, чуть выше полей, на шляпе появился рот, похожий на щель, и шляпа запела:

«Ох, кажусь я не самой прекрасной на свете,
Не стоит решать все по краю полей.
Я съем себя сразу, как только найдете
Находчивей шляпу, чем я и модней.
Вы ваш котелок начерните до блеска,
Избавьте от складок высокий колпак,
Я – шляпа из Хогвартса, молвлю я веско
И я превзойти их могу просто так.
Не спрячете вы в голове своей место,
Что мудрая Шляпа не сможет найти.
Примерьте меня, и скажу я вам честно,
В какой из колледжей вам стоит пойти.
Быть может для вас Гриффиндор предназначен,
В стенах его храбрые сердцем живут,
Он рыцарством, мужеством, силой означен,
И все гриффиндорцы отвагой слывут.
А может быть вам Хаффлпафф предначертан –
Для верности и справедливости дом.
Готов хаффлпаффец учиться усердно,
Терпением брать и тяжелым трудом.
Вас ждет Равенкло, веселый и мудрый,
Здесь самый смекалистый собран народ,
Проворный, находчивый и остроумный
Хорошего друга в любом тут найдет.
Быть может вам стоит пойти в Слизерин,
И там обучаясь, науки постичь,
Его ловкачи найдут сотню причин
Любыми из средств своих целей достичь.
Давай же, дружок, скорей на коня,
Не бойся и колебанья оставь,
В надежных руках (хоть их нет у меня)
Ты будешь, лишь голову шляпе подставь.»*

Пока все аплодировали шляпе, Гарри заметил, что профессора МакГонагалл снова вышла вперед, на этот раз неся с собой свиток, явно бывший списком всех первокурсников, которых она и начала вызывать в алфавитном порядке. В то же время, молодой волшебник размышлял над словами Мыслящей Шляпы; если она может заглядывать в голову, не стоит ли опасаться, что она кому-то расскажет? Северус, после подробного обсуждения этого вопроса, указал, что заклинание, которое позволяло шляпе выполнять свою работу, было связано со школой и заставляло ее хранить свои секреты. Что бы она ни увидела в головах студентов, это являлось частью тайны школы, так что, те же самые заклинания, которые делали из нее нечто отличное от обычных шляп, обязывали ее оставить все, что она узнавала, при себе. Но поскольку пугающей способностью заглянуть в голову и рассказать владела не только Шляпа, он все равно быстро проверил свои окклюменционные щиты.
Северус, предупредивший его, что директор был мастером Легилименции, обучил его летом основам. Конечно, он пока и близко не подошел к уровню мастера зелий, но он тренировался хранить свои мысли по отдельности и возводить достаточно сильные щиты, которые предупредят его, если кто-то попытается прочитать его мысли, и хотя бы дадут ему достаточно времени, чтобы сбежать и позвать на помощь.
– Грейнджер, Гермиона! – выкрикнула профессор Трансфигурации, и густоволосая ведьма, с которой они столкнулись в поезде, волнуясь, направилась к шляпе, которую и надела на голову. Гарри заметил, как Адриан и Рон обменялись взглядами, а затем передернулись, когда ее распределили на Гриффиндор; Рон даже застонал в знак протеста. Невилл был распределен на Гриффиндор, Драко Малфой на Слизерин – какой шок! Он бы умолял шляпу, если бы уже не был заточен под этот факультет, но Гарри немного завидовал, ведь блондин будет на факультете Северуса – а затем...
– Поттер, Адриан! – позвала профессор, и по Большому Залу поползли шепотки.
– Она сказала, Поттер? – спросил кто-то.
– Тот самый Адриан Поттер? – переспросил ещё кто-то.
– Я так и услышал! – согласился другой. Гарри закатил глаза; откровенно говоря, Адриан ненавидел внимание, а он не хотел, чтобы его брату было неуютно в Хогвартсе, в который тот мечтал пойти, сколько себя помнил. В это время Адриан с решительным видом надел Шляпу; ждать пришлось недолго; Шляпа назвала Гриффиндор прежде, чем минуло десять секунд. Под приветствия дальнего левого стола, Гарри аплодировал усерднее, чем кто-либо другой в зале. Он отчетливо мог услышать, как Фред и Джордж скандировали: «Мы получили Адриана! Мы получили Адриана!»
– Поттер, Гарри! – позвала МакГонагалл с небольшой улыбкой на лице. Гарри пошел с высоко поднятой головой, тайком бросив последний взгляд на Северуса, который кивнул в знак поддержки. Его имя не вызвало волнений, но так Гарри больше нравилось. Он натянул Шляпу на глаза, и Большой Зал скрылся из виду.
– Итак, второй из близнецов Поттер! – прошептал голос ему на ухо. – И ты немного знаком с Окклюменцией! Впечатляюще для твоего возраста! А теперь давай посмотрим, что... Великий Мерлин! – воскликнула Шляпа в полной растерянности. – Ты, юный Гарри, скрываешь больше тайн, чем все студенты, которых я когда-либо имел удовольствие распределять, вместе взятые. И то, что ты скрываешь, это... Удивительно!
– Ты не расскажешь, правда? – тихо подумал Гарри, внутренне съежившись.
– Даже если бы я не был вынужден хранить то, что вижу, при себе, я бы не стал; я вижу, как ты защищаешь своего брата, юный Гарри, и это достойно восхищения, – Шляпа остановилась. – Но куда тебя направить? Ты настолько умен и начитан, Равенкло прекрасно тебе подойдет; ты так же достаточно хитер, чтобы скрывать свои секреты как слизеринец. А еще тут есть верность вместе с отвагой и благородством, да. Как бы лучше поступить?
– Ничего не выпирает? – полюбопытствовал мальчик, разговор его заинтриговал; в конце концов, не мог же он не поинтересоваться, что волшебный предмет, веками по долгу службы заглядывавший в мысли, может о нем сказать?
– Все в твоем разуме выпирает, мой дорогой! – воскликнула Шляпа. – Что я могу сказать? Разве что, Алхимия? Ох, мой мальчик, ты знаешь Алхимию! Независимо от того, на какой факультет ты попадешь, я бы посоветовал тебе присмотреться к дополнительным занятиям, которые может предложить школа!
Зеленоглазый волшебник мысленно кивнул, легкая ухмылка появилась у него на губах; все было не так плохо, как он думал. И пока шляпа продолжала размышлять и бормотать про себя о его чертах – смелость смешалась с быстротой мысли и некоторым пренебрежением правилами в качестве последнего аргумента – Гарри вспомнил слова Северуса.
– Если Вы загляните в мое сердце, это поможет? – спросил он мысленным эквивалентом тихого голоса. Независимо от того, какому факультету он больше подходил, он уже становился Хэтстоллом**, и прекрасно это понимал.
– Ты позволишь мне заглянуть в твое сердце, юноша? – серьезно спросила Шляпа.
– Я много чего скрываю, но только не в моем сердце, – решительно ответил Гарри, внезапно почувствовав себя очень храбрым. Шляпа усмехнулась.
– Я могу заглянуть только в твою голову, но даже если бы я мог видеть в твоем сердце, думаю, в этом нет необходимости. Требуется большое мужество – возможно, даже величайшая отвага – чтобы позволить кому-то заглянуть в твое сердце, Гарри. А поскольку твой разум подходит всем, твое сердце ведет тебя на... ГРИФФИНДОР! – выкрикнула последнее слово Шляпа, и Гарри улыбнулся; Северус сделал то же самое, даже если и почти незаметно. Он определенно наслаждался своей правотой.
– Хорошая работа, братан! – оценил Адриан, похлопывая своего младшего брата по спине и довольно улыбаясь. Зеленоглазый волшебник улыбался в ответ; все было прекрасно – Рон тоже был распределен на Гриффиндор, – и наконец-то начиналась его хогвартская жизнь. Он не сознавал, насколько был голоден, пока распределение не закончилось и Дамблдор не озвучил свой вариант приветственной речи. Неожиданно для себя, Гарри набросился на еду в своей тарелке, в процессе уничтожения всего до последнего кусочка охотясь за кусочком пирога с патокой и – конечно же – шоколадным суфле.
Веселая праздничная атмосфера была несколько омрачена зловещим предупреждением Дамблдора студентам не приближаться к правому коридору на третьем этаже, если они не хотят умереть мучительной смертью. По Большому Залу снова пробежали шепотки, и мысли Гарри быстро приступили к составлению сценариев всевозможных образов и форм. Единственной причиной, почему Дамблдор может не допускать студентов в определенное место в школе, могло стать нечто, хранящееся в Хогвартс, который, вообще-то, был самым безопасным местом в стране, опередив в этом даже Гринготтс. Но что приходится охранять такими методами, которые могут представлять угрозу для студентов? Что может быть настолько важным? Его мозг едва ни дымился, когда он понял, что что-то упустил, что существует связь, которую он не улавливает, хотя и должен, но он слишком устал, чтобы как следует поднапрячься.
Он просто последовал за Перси – которого назначили префектом, чем тот, очевидно, гордился – к башне Гриффиндора, не побеспокоившись запомнить туда дорогу, ибо даже если бы он не провел в замке так много времени, рассказов, которые он слышал в мэноре Поттеров, хватало, чтобы нарисовать почти идеальную карту местоположения львиной гостиной. Гарри улыбнулся, увидев знаменитую картину Полной Дамы, и попросту ввалился внутрь, отправляясь прямиком в свою постель. Он сделал попытку немного очистить свой разум, пока чистил зубы, но ему удалось проделать только основные необходимые окклюменционные упражнения, как почувствовал себя почти готовым свалиться и уснуть тут же на полу.
На следующее утро Гарри и Адриан получили письма от родителей и крестных, поздравлявших с распределением на Гриффиндор: «Как они так быстро узнали?» – вслух удивился Адриан. Гарри был уверен, что Сохатый и Бродяга допросили Дамблдора еще в вечер церемонии – а зеленоглазый волшебник еще получил неподписанную записку, почерк в которой он узнал бы везде, которая гласила только:

«Поздравляю.
P.S.: Я же тебе говорил.»

Гарри, с улыбкой покосившись в сторону мастера зелий, сдержал смех и быстро спрятал записку, пока ее кто-нибудь не заметил. Шепотки, касающиеся его брата, преследовали его весь день, заставляя Адриана немного краснеть, но Гарри оставался равнодушен; он всего лишь желал начала уроков. Как бы он ни хотел помочь своему брату, он прекрасно себя чувствовал, получив возможность добиться чего-то для себя и получить признание за свои усилия, к тому же, он хотел, чтобы Северус им гордился.
Первым уроком в семестре стала Гербология, и первокурсники отправились к теплицам – особым теплицам – где профессор Спраут сделала все, чтобы научить их различать грибы и травы. Гарри, который уже многого добился в Гербологии благодаря теплицам в замках Фламелей и Северуса, смог опознать их все и добавить несколько лишних подробностей, важных для их использования – ничего такого, чего бы не было в книжных примечаниях, но все таки – удивив профессора и в одиночку заработав Гриффиндору пятнадцать баллов. Адриан поздравил его, а Гермиона попыталась загнать его в угол для небольшого допроса на предмет дополнительных лакомых кусочков информации, знание которых он показал, и Гарри пришлось быстро ускользнуть от нее и направиться на следующий урок.
Он был совершенно разочарован уроком Истории Магии с профессором Биннсом, который был призраком, не считавшим необходимым привлекать внимание своих учеников. Гарри попытался делать записи, но вскоре обнаружил, что это бесполезная затея; Северус уже научил его всему, что можно было знать – или, по крайней мере, всему, что необходимо было знать – о гоблинских войнах, и потому он смертельно скучал!
Другим разочарованием стала Защита от Темных Искусств, урок, которого Гарри ждал, желая посмотреть, как поведет себя на нормальной дуэли, потому что он не дорос до уровня Северуса, чтобы затеваться с ним. Весь класс пропах чесноком, а профессор Квиррелл, казалось, боялся собственного предмета.
Чары оказались веселым уроком; они все еще не приступили к работе с заклинаниями, но профессор Флитвик упал со стула – вернее, с книг на стуле, на котором он стоял, – назвав имя Адриана во время переклички. Гарри пришлось подавить смех, спрятавшись за свою книгу, когда Адриан покраснел. Астрономия была чем-то освежающим, а профессор Синистра осталась крайне довольной знаниям Гарри по данному вопросу; его сокурсники, в свою очередь, остались довольны баллами, которые он заработал для Гриффиндора. Гермиона дошла до того, чтобы спросить, как так получилось, что его не распределило на Равенкло. Гарри только пожал плечами и указал, что чья бы корова мычала; она просто улыбнулась и переключила внимание на поиск верного пути в общежитие.
Первый урок трансфигурации оказался интересным; профессор МакГонагалл ясно дала понять, что она не потерпит никакого баловства в своем классе, позволяя им разговаривать ровно до момента начала урока. Затем она продемонстрировала превращение стола в свинью и обратно, заставив весь класс – включая Гарри, которому всегда нравилось наблюдать за превращениями – ахнуть. Дальше она дала им задание превратить спичку в иголку. Гарри в течение нескольких минут делал вид, что читает теорию, пока его одноклассники пробовали свои силы в заклинании – в основном безуспешно, хотя Адриан уже добился того, что его спичка заострилась – а затем уверенно взмахнул палочкой и превратил свою спичку в совершенную иглу. Профессор МакГонагалл прервала свои блуждания по классу, подошла к его столу, взяла в руки иглу и показала ее всему классу, наградив Гарри необычайно теплой улыбкой.
– Хорошая работа, мистер Поттер, – сообщила она, ее умные глаза посмотрели на него поверх очков. – Вы пробовали это заклинание раньше? – по правде, Гарри не пользовался конкретно этим заклинанием, когда Северус начинал его учить превращать мелкую гальку в пуговицы, прежде чем перейти к более сложным заклинаниям.
– Нет, профессор, но я прочитал теорию; еще я прочитал некоторые книги моего отца, – добавил зеленоглазый волшебник, думая об огромной библиотеке в замке Северуса.
– Ах да, – признала она, кивнув, и снова улыбнулась. – Джеймса всегда привлекала Трансформация, – и наградив Гриффиндор пятью баллами, она продолжила свой обход. Гарри улыбнулся Адриану, который обернулся, одобрительно оттопырив палец вверх по поводу полученных баллов. К концу урока, кроме Гарри только Адриан сумел завершить превращение, а Гермионе удалось превратить свою спичку только наполовину.
Прежде чем Гарри успел моргнуть, наступила пятница, день, примечательный их первым уроком зелий; он должен был проходить со студентами Слизерина, но Гарри не поэтому беспокоился. Сейчас он сможет увидеть Сева таким, какой он в Хогвартсе, и он не был уверен, что ему это понравится. Мастер зелий предупредил его, что его образ совершенно не походит на него же обычного. Зеленоглазый мальчик заявил, что готов к этому, но на самом деле немного приуныл; он хотел бы увидеть, что Северус учит так, как он на самом деле может, а особенно хотел, чтобы другие студенты тоже это увидели. Он спускался в подземелья, едва замечая комментарии брата и Рона по поводу Северуса, или как Адриан приглашает рыжего с ними двумя вечером к Хагриду. Они только-только сели – Гарри и Адриан за одним столом, а Рон со стороны Адриана с Невиллом – когда Северус с шумом ворвался в дверь, его черная мантия вздымалась за ним. Внезапно, Гарри прекрасно понял, почему все студенты боялась его, и ухмыльнулся, прежде чем смог с собой справиться; ох, и ждет же их однажды сюрприз!
Северус, расхаживая, объяснял им, что именно они будут делать на зельях и что конкретно это значит. Его голос был четким и отрешенным, лишенным тепла, к которому Гарри привык. Тем не менее, он легко привлекал всеобщее внимание и вызвал у Гарри незаметную ухмылку на комментарии о «болванах»; некоторые вещи никогда не изменятся. Продолжил Северус перекличкой и, как и Флитвик, остановился, добравшись до имени Адриана. Но тут не последовало ничего смешного; он просто смерил Адриана пронзительным взглядом, заставив того еле заметно заерзать, прежде чем перейти к Гарри и остальному классу.
Зеленоглазый волшебник знал, что должно было последовать дальше; Северус спрашивал его, насколько Адриан продвинулся в зельях, и Гарри, в свою очередь, спросил своего брата. На что старший близнец Поттер рассмеялся и просто заявил, что до сих пор Джеймс не считал необходимым учить его зельям; они сосредоточили все силы на работе с заклинаниями, и он всего лишь немного пролистал свой учебник за первый курс. Северус мертвенно побледнел; видимо, Джеймс позволил своей вражде отразиться на образовании сына. Что будет, если Адриан падет жертвой какого-то зелья? Что, если ему будет необходимо сварить что-то, чтобы вылечить себя? Хотя бы противоядие?
Так что, было решено проверить, что именно Адриан знал о зельях; Гарри протестовал, зная, насколько тяжело это может быть для Северуса, но мастер зелий только пожимал плечами, с ухмылкой напоминая ему, что от него ожидают именно такой реакции. Не то чтобы от этого идея нравилась Гарри больше.
После перечисления всех студентов, мастер зелья неожиданно – для всех прочих – повернулся к кареглазому Поттеру и назвал его имя:
– Мистер Адриан Поттер, – начал он. – Что я получу, если добавлю толченый корень асфодели к настойке полыни? – Адриан растерялся и обернулся к такому же растерянному Рону. Гермиона подняла руку, Драко, Крэбб и Гойл захихикали, а Гарри подавил вздох. Вопрос был элементарным, как раз для первокурсников, и для кого-то, прошедшего то же обучение, что и Адриан, он должен быть простым; но, очевидно, его брат вообще не интересовался данной темой.
– Ничего? – спросил Северус, заметив потерянный взгляд на лице старшего из близнецов Поттер. Внутри он кипел; на самом деле, он не был настроен против мальчика, но тот должен, по крайней мере, знать основы. Возможно, если он спросит что-то из начала книги... – Давайте попробуем еще раз. Где бы Вы искали, если бы я сказал Вам найти мне безоар? – он выжидающе посмотрел на Адриана, и глаза мальчика расширились за стеклами очков. Гарри стиснул зубы, пытаясь не застонать; об этом упоминалось во второй главе учебника, сразу после введения о смертельно опасных зельях и ингредиентах. На этом месте Гермиона затрясла рукой, но Северус ее проигнорировал.
– Я не знаю, сэр, – повторил Адриан. Рон уставился на Северуса испепеляющим взглядом, а Драко засмеялся.
– В чем разница между клобуком монаха и волчьей отравой? – наконец спросил он, и Гарри съежился от пустого выражения лица своего брата; на этот раз ответ упоминался в первом же абзаце первой главы, где было отмечено, что ингредиенты для зелья можно найти в различных странах под разными названиями. Это была одиннадцатая страница книги, ради Мерлина!
– Я не знаю. Но думаю, что знает Гермиона. Почему бы Вам не спросить у нее? – высказался Адриан, вызвав несколько смешков. Резкий взгляд заставил руку Гермионы упасть, и Гарри заподозрил, что, в дополнение к своему раздражению на невежество Адриана, Северус не терпел, когда другие студенты прерывали его без разрешения, даже если это проявлялось в виде тянущейся руки, что и самого Гарри слегка раздражало.
– Один балл с Гриффиндора за Ваше нахальство, мистер Поттер, – сообщил мастер зелий и повернулся к Гарри. – Мистер Гарри Поттер, – начал он, и глаза Адриана сузились; он взглянул на своего брата и ободряюще кивнул. Гарри хотелось побиться головой об стол; Северус должен обращаться с ним так же, ведь он тоже был Поттером, а это только расширит пропасть между мастером зелий и его семьей. Ну, по крайней мере, я-то могу ответить, подумал Гарри. – Как Вы думаете, могли бы Вы ответить на вопросы, которые я задал Вашему брату?
– Да, сэр, – согласно кивнул Гарри. – Асфодель и полынь, в сочетании с некоторыми другими ингредиентами, входят в состав снотворного, настолько сильного, что оно известно как Глоток Живой Смерти, зелья, которое получило некоторое признание в маггловском фольклоре, – сообщил зеленоглазый мальчик. – Безоар – это камень, добытый из желудка козы, и он спасает от большинства ядов, единственное известное исключение – это яды, включающие драконью кровь. К счастью, драконья кровь включена только в малое число магических зелий, ведь она, как правило, очищает, поэтому несовместима с большинством ключевых ингредиентов смертоносных ядов, – объяснил Гарри, вспомнив то, что Николас рассказывал ему о драконьей крови. Эта информация упоминалась в открытых источниках, и Гарри помнил, что видел экземпляр книги Дамблдора по этому вопросу в мэноре Поттеров, поэтому полагал, что может дать как можно более развернутый ответ. – Что касается клобука монаха и волчьей отравы, это одно и тоже растение, которое в основном используется для лечебных зелий; оно также известно как аконит, – этого должно быть достаточно, подумал Гарри. Адриан сиял, и Гарри робко улыбнулся ему в ответ. Он поймал взгляд Симуса, который ему подмигнул, а затем Гермионы, которая пораженно на него смотрела.
– Ну, и почему никто не записывает? – спросил Северус, внутренне гордо улыбаясь; он отметил про себя присудить пять баллов Гриффиндору, когда уединится в своем кабинете. Остальная часть урока прошла легко – для слизеринцев. Гарри метался между желанием засмеяться вслух и виной за переживания Северуса... Может быть, если бы не он, мастеру зелий не пришлось бы так стараться, думал мальчик, останавливая Невилла, с которым оказался в паре, от того, чтобы расплавить котел, с которым они работали. Невилл беззвучно его поблагодарил, когда Северус прошел мимо них; мальчик весь съежился при виде мастера зелий. Упомянутый мастер зелий поймал выражение лица Гарри, и решил, что должен будет поговорить с мальчиком; он был в ужасе от мысли, что Гарри мог подумать о нем после такого урока, и его худшие опасения, казалось, сбывались.
Вторая половина дня прошла как в тумане, Гарри отвлекся от своих самоистязаний только на камни, которые Хагрид называл кексами, а потом трое мальчиков вернулись в гостиную Гриффиндора. Зеленоглазый мальчик зашел за своей книгой о сигилах – замаскированной под учебник по Трансформации за первый курс – по которой он занимался каждый вечер, когда его взгляд упал на его сову; на удивление, Хедвиг расположилась на левом столбике его укрытой балдахином кровати, а к ее ноге было привязано письмо. Записка была простой и короткой:

«Встречаемся сегодня в моем кабинете; используй мантию. Нам надо поговорить.»

Гарри задумался к чему бы это, его воображение сразу выдало худший сценарий; Северус понял, насколько бы легче была его жизнь, если бы ему не пришлось притворяться ради него? Он сглотнул и достал свою книгу, сжигая записку быстрым Инсендио. Как бы ни были интересны сигилы, он все равно никак не мог сосредоточиться, его мысли сбивались на встречу, которая должна состояться этой ночью. Показательно улегшись в постель, он терпеливо выждал, пока весь факультет заснет; он упорно боролся со сном, пока не перевалило далеко заполночь, а потом он достал мантию-невидимку из сундука своего брата и направился к подземельям, оставив позади совершенно растерянную Полную Даму. Он практически промчался вниз по Парадной Лестнице, но стоило ему добраться до кабинета Северуса, как он замер. Ты ведешь себя просто глупо, обругал он сам себя, и постучал, прежде чем войти. Северус был там, сидел в своем кресле, сбросив маскирующие заклинания. Гарри быстро последовал его примеру и вошел в комнату, стягивая мантию.
– Привет, Сев, – тихо начал Гарри, его глаза встретились с северусовыми, а потом расширились от удивления; он ожидал увидеть раздражение, возможно, некоторую вину, но не волнение.
– Гарри, – отозвался Северус и жестом пригласил его сесть. – Перейдем сразу к делу, – начал мастер зелий, наконец-то выдохнув; изо всех линий, которым он мог следовать, чтобы сказать то, что хотел, прямолинейность казалась лучшим путем; в любом случае, он никогда не любил ходить вокруг да около.
– Конечно, Сев, – сказал Гарри, окончательно запутавшись.
– Я знаю, мы уже говорили об этом прежде, но все же я не мог не заметить твою реакцию на утренний урок зелий; Гарри, ты знаешь, что это не совсем я, верно? Это просто маска, которую я должен носить, – выпалил Северус на одном дыхании. – Я хочу, чтобы ты помнил это. – К его удивлению, Гарри рассмеялся. – Что? – непонимающе спросил мастер зелий, и мальчик засмеялся еще сильнее.
– И это все? – спросил Гарри, утирая слезы. Он все еще не был уверен, были они от хохота или от чистого облегчения; скорее всего, и то, и другое.
– А что еще? – спросил Северус и сосредоточился на мальчике. – Что, по-твоему, я собирался сказать?
– Что ты устал носить маску и скажешь, что винишь меня за твою разрушенную жизнь, – легко поделился Гарри, и у Северуса отпала челюсть. Он подумал что?
– Что? – недоверчиво переспросил он. Северус закрыл глаза и медленно помассировал виски. – Разве я не говорил тебе не стоять над котлом, когда варишь зелья? Испарения плохо на тебя влияют.
Гарри рассмеялся еще сильнее.
– Я постараюсь в будущем этого избежать, Сев, – пообещал мальчик.
– А если серьезно, Гарри, – вернулся к теме мастер зелий, открывая глаза и придвигаясь к мальчику; он положил руки на плечи Гарри и заглянул ему прямо в глаза. – Как ты можешь думать, что разрушил мою жизнь, малыш? Мне все равно пришлось бы носить эту маску, для тебя ли, или просто чтобы быть готовым к возвращению Волдеморта; это результат выбора, который я сделал еще до твоего рождения, это бремя, нести которое я решил сам, – объяснил он. – Я хочу, чтобы ты помнил, Гарри, что ты – единственная причина, по которой я есть за этой маской. Потому что до тебя я был этой маской; я был холодным и потерянным, и сам бы не дал за себя и кната; ты вернул меня к жизни, малыш. И за это я тебе благодарен.
Гарри улыбнулся и обнял мастера зелий.
– Все было не так уж плохо, я имею в виду урок, – признался Гарри. – Я пытался не засмеяться при мысли, какие у них были бы лица, если бы они узнали, какой ты на самом деле, – ухмыльнулся мальчик.
– Я сам частенько себе это представляю, – с усмешкой признался Северус.
– И, пап?
– Да, Гарри?
– Возможно, тебе приходится носить эту маску, но ты не одинок, знаешь? – тихо спросил он, заработав себе новое объятье.
– Спасибо, Гарри, – отозвался Северус. На несколько мгновений воцарилась тишина, пока Гарри не воскликнул:
– Я просто не могу поверить, сколько упущено в обучении Адриана! – разволновался Гарри, его страх за брата вернулся; он не хотел часто напоминать себе об этом, но он знал – в глубине души, он был в этом уверен – что Волдеморт однажды вернется. В этом трудно было усомниться, и это было так чертовски несправедливо. И когда он это сделает, Адриан станет целью; возможно, главной целью, если Волдеморт не поймет свою ошибку, что вполне возможно, так как он исчез, полностью отключившись от мира, который считал Адриана Поттера мальчиком, который выжил.
– Я знаю, – мрачно согласился Северус. Он вздохнул: – Но сейчас мы ничего не можем с этим поделать; разве что попытаться немного подтолкнуть его в верном направлении; он обязательно научится, – решил Северус, а затем улыбнулся: – И говоря об учебе, как продвигается твоя трансформация?
Гарри улыбнулся:
– Я сделал не так уж много, – сообщил он и вытянул вперед руку. – Но я могу сделать это, – и пока он говорил, его кисть покрылась черным мехом, а ногти вытянулись и превратились в волчьи когти.
– Определенно, это прогресс, – сказал Северус, гордо улыбаясь.
– А ты? – спросил мальчик, и мастер зелий, усмехнувшись, превратил свою ладонь в нечто среднее между лапой и человеческой рукой, он определенно продвинулся дальше, чем Гарри.
– Великолепно! – воскликнул Гарри, и Северус ухмыльнулся.
– Я знаю, – самодовольно сообщил он.
– Ой, думаешь, такой умный, да? – спросил Гарри вздыхая притворно-раздраженно.
– Я думаю, что я восхитителен, – серьезно заявил Северус, и их обоих настиг новый приступ смеха. Они проговорили еще час или около того, Гарри просто рассказывал, что произошло за его первую неделю, а Северус поделился с ним, как сотрудники школы хвалили его на собрании в начале года.
– Правда? – спросил Гарри, его глаза сияли.
– Конечно, правда, малыш! – ответил Северус, встрепав мальчику волосы.
– Лучше бы ты так не делал, – сообщил тот, тщетно пытаясь пригладить волосы.
– Желай на здоровье, Гарри, – разрешил Северус; шел уже четвертый час, когда Гарри наконец выскользнул из кабинета под вернувшимися маскировочными чарами, а мантия отца укрывала его от любопытных глаз.

_______________________________________
* Песня нагло заимствована из народного перевода ГПиФК (кто именно переводил – я не в курсе). Мне честно не хотелось мучиться десять раз переведенными стихами.

** Хэтстолл (Hatstall) – студент, над распределением которого Шляпа размышляла не менее пяти минут. Можно было бы это перевести как Шляпотормоз или Буксошляп, но как-то мне такие варианты не очень. Если у вас есть свое слово – с удовольствием приму к сведению. Если вариант будет хорош, его можно будет вставить в текст.