Подлунные открытия

Шесть ночей, угрюмо подумал Северус. Прошло ровно шесть ночей с тех пор, как они начали поиски цветка, и он чувствовал, что с каждым разом они подходили все ближе. Дело не в нетерпении, нет; он искал бы месяцами, ночь за ночью, будь его воля. Даже Гарри, несмотря на столь юный возраст, не жаловался, что приходится проводить ночи в седле, когда можно бы спать на мягкой постели там, в Касбе, ведь он прекрасно понимал, почему так важно найти цветок.
Нет, все дело в том, что время утекало сквозь пальцы, заставляя ускорять поиски. Eloḯsa, цветок, за которым они прибыли, расцветал только в последний летний месяц, и даже в это время – лишь когда луна сияла в небе. Северус знал, что это оставляло им вероятностное окно всего лишь в несколько часов каждую ночь. И у них оставалось всего двадцать ночей, прежде чем неуловимый цветок пустыни скроется под песком еще на год. Они ехали к скалистым утесам на западе, оставив реку позади после второй ночи; должно быть, они уже близко. Если на карте изображены именно эти скалы, то цветы должны быть где-то среди них. На самом деле, место было не так уж далеко от города, где они останавливались; если бы они знали дорогу, считал Северус, то им потребовалось бы всего три часа непрерывной езды, чтобы добраться до скал. Проблема была в том, что тут пустыня; и если ты не знаешь дороги, ты не можешь просто ехать вслепую, волшебник ты или нет.
Каждую ночь повторялось одно и тоже; они ехали, останавливаясь каждые пятнадцать минут, проверяли окрестности, сравнивали их с картой, отмечая свои достижения, и возвращались в отель как раз к восходу солнца. Первая ночь стала шоком; Северусу довелось попутешествовать, зарабатывая мастерство в зельях, но его странствия никогда не приводили его в пустыню, тем более ночную. И хотя он знал, что температура ночью падала, он не ожидал такого контраста. Усвоив урок с первого раза, теперь они запасались теплыми плащами, которые с тех пор носили по ночам.
Гарри шутил, что они походили на пустынных разбойников. Северус смеялся над тем, насколько близок к истине был зеленоглазый волшебник; все же, Eloḯsa была охраняемым представителем флоры, объяснил он мальчику, вывозить ее из страны не совсем законно. К счастью, лепестки использовались не в естественном виде, а только после обработки, став маслом, которое легко можно вывезти из страны. Гарри неожиданно ухмыльнулся открывшимся перспективам, и в его глазах вспыхнуло нечто – свет, который Северус попросту называл Блеском. У него было ощущение, что этот взгляд в будущем еще появится в гарриных глазах. Мальчик только спросил, будут ли они проходить что-то вроде таможни, когда соберутся покидать страну. Конечно, да, ответил мастер зелий; если лететь на метле или использовать легальный порт-ключ, необходимо все показать. Гарри только закатил глаза и вновь сосредоточился на карте, решив, что улучшение Волчьелычьего зелья стоит маленькой контрабанды.
– Эй, Сев, – мальчик, улыбаясь, повернулся к мастеру зелий. Оба они приобрели легкий загар, который, к большому удовольствию Северуса, высоко оценили несколько девушек там, в отеле. Прошло много лет с тех пор как он в последний раз наслаждался тем, что привлек некоторое внимание, и в первый раз внимание было исключительно женским. Гарри сначала над ним смеялся, пока его ровесница-блондинка не схватила его за руку и не представила своим родителям как своего парня. Перепуганный мальчик был спасен Северусом и дулся потом весь день, еще больше веселя мастера зелий.
– Да, Гарри? – спросил Северус, их голоса были единственными звуками, нарушавшими тишину, за исключением свиста ветра над песчаными дюнами.
– Наверное, я должен был спросить раньше, но почему этот цветок такой особенный? – спросил Гарри. – Я знаю, что он должен стабилизировать Волчьелычье и не позволить ему потом раствориться, но почему именно этот цветок? И почему он называется Eloḯsa, в любом случае? Имя точно не местное.
– Это немного грустная история, если хочешь ее услышать, – предупредил Северус мальчика.
– У тебя на вечер есть планы получше? – весело спросил Гарри, подводя свою лошадь ближе к Северусу, чтобы им не приходилось повышать голос. Привыкнув к спокойствию пустыни, не хотелось слышать излишне громкие звуки.
– Нахальное отродье, – пробормотал Северус, отметив, что все чаще и чаще использует эти слова, пока они за границей; было приятно видеть, что в этот раз Гарри ведет себя как маленький мальчик, а не тащит бремя бытия скрывающегося мальчика, который выжил, и тайного защитника своего брата. Конечно, мальчик старался этого не показывать, но порой для стороннего взгляда все было ясно как день.
– Я смогу сегодня услышать историю или ты будешь играть в Шехерезаду и расскажешь мне только завтра вечером? – спросил Гарри, выгнув бровь. Движение слишком напоминало самого Северуса, чтобы удержаться от добродушного подтрунивания. Надолго.
– Я расскажу тебе, если ты напомнишь, зачем я вообще дал тебе какую-то литературу.
– Потому что, цитируя тебя, лучше всестороннее образование, чем бессмысленные тренировки, – подколол Гарри.
– Тут я был прав, – кивнул Северус, заставляя Гарри рассмеяться. – История цветка выглядит следующим образом; в конце четырнадцатого века Министерство Магии Германии направило поисковую команду в ту область, которая сейчас называется Марокко; им было приказано найти помощь для войны волшебников, которая началась в центральной Европе, и говоря о помощи, я имею ввиду не подкрепление или новые формы магии, нет. Основной проблемой в то время был яд; новый тип яда был создан для сражений и мог привести к массовым смертям; он зачаровывал воду и еду и убивал без разбора. Поисковый отряд был послан сюда за небольшим растением, которое славилось среди местных жителей своими магическими свойствами.
– Eloḯsa? – заинтересованно спросил Гарри.
– Именно, – подтвердил Северус. – Единственное, цветок тогда еще был безымянным. Имя Eloḯsa в то время носила двенадцатилетняя дочь лидера команды. Ее мать умерла от яда в начале того года, и ее отец, волшебник, известный в то время своей магической силой, вызвался возглавить экспедицию. Он взял свою единственную дочь с собой, потому что у него не было никаких живых родственников, на которых ее можно было бы оставить. Они прожили в этой пустыне целый месяц, и, если помнишь, тот город, где мы остановились, был еще заброшен.
– И что случилось?
– Якобы, Eloḯsa гуляла ночью одна, когда мягкий синий свет, исходящий от кучи камней, привлек ее внимание; она подошла ближе и, к ее огромному удивлению, оказалось, что свет исходит от группы мелких, как колокольчики, цветов, которые словно отражали свет луны. Желая поделиться своим открытием, она побежала обратно в лагерь, где все еще спал ее отец. Однако, она нашла нескольких его людей, которые, изнемогая от долгого ожидания, ухватились за возможность найти редкий цветок и вернуться к своим семьям. Но ни один из них не заметил луны.
– Луны? – спросил совершенно увлекшийся Гарри.
– Да, луны. Eloḯsa цветет только при лунном свете, Гарри. Конечно, ни один из членов команды – а тем более маленькая двенадцатилетняя девочка – ничего об этом не знал. Как ты понимаешь, естественно, никто не обратил внимания на лунное затмение, которое пришлось на ту ночь.
Глаза Гарри были широко распахнуты, он впитывал каждое слово Северуса.
– И?
– Девочка действительно привела их туда, где видела цветы, но без лунного света растение снова скрылось в песке. В порыве гнева, один из людей выхватил палочку и направил ее на девочку; другие люди попытались ее спасти, но в результате в нее угодило шальное проклятие. Говорят, что ее отец, который был разбужен криками, добрался до места спустя миг после того, как роковое проклятие попало в девочку, – пожав плечами, Северус продолжил: – Как ты понимаешь, вскоре луна снова появилась и цветы выглянули.
– И их взяли с собой в Европу?
– Да; как оказалось, сами цветы не несли исцеления. Они помогали стабилизировать эффект зелья, в которое их добавляли. Как говорят, одна капля масла, добываемого из лепестков растения, надолго продлевала эффект; никто никогда не проверял насколько. Смысл истории в том, что цветок оказался совершенно бесполезен для так необходимого исцеления от яда. Противоядие, в конечном итоге, нашли, а цветок просто вошел в историю как Eloḯsa. Никто не знает, что случилось с отцом девушки. Цветы считались мифом, пока французский ботаник случайно не наткнулся на них три века назад; он внес цветы в перечень и привез маленький образец. Именно его карте мы следуем, – объяснил Северус.
– Но если возможности этого цветка настолько велики, – растерянно высказался Гарри, – почему он не используется во многих зельях? Он должен быть известен.
– Подумай сам, Гарри, – Северус мягко улыбнулся наморщившему лоб мальчику. В конце концов, зеленоглазый волшебник вздохнул, придя к определенным выводам.
– Потому что никому на самом деле не нужны постоянные зелья; они должны действовать, а затем растворяться, – сказал мальчик, и Северус, гордый за него, кивнул.
– Если бы мы были в школе, я наградил бы тебя пятьюдесятью баллами за ответ, Гарри, – сообщил ему мастер зелий. – Именно этого волшебники обычно не понимают в зельях; они очень опасны, если задержатся в организме дольше необходимого; многие ингредиенты ядовиты по своей природе, а те, которые нет, все равно не должны оставаться навечно. Возьмем для примера такое зелье как Костерост; из-за продолжительного времени воздействия, ни один из его компонентов не должен быть ядовит. Но можешь себе представить, что произойдет, если оно не перестанет работать?
– Кости пациента продолжат расти? – предположил Гарри, скривившись, и крепче сжал поводья своей лошади.
– Именно. Зелье должно что-то сделать, и если оно не найдет никаких не выросших костей, оно будет влиять на существующие. На самом деле, это одна из проблем при передозировке данного зелья, – добавил Северус.
– А как же Волчьелычье? Разве мы не хотим, чтобы его эффект был постоянным? – спросил Гарри.
– А мы хотим? – спросил Северус, ожидая, что Гарри сам найдет ответ.
– Понял, – поразмыслив несколько минут, сказал мальчик. – Мы хотим, чтобы оно действовало каждое полнолуние. Но Волчьелычье действительно содержит ядовитые ингредиенты, поэтому оно не может быть активным все время.
– И снова, баллы любому факультету, на который ты будешь распределен, – улыбнулся Северус. – Если бы мне просто нужен был ингредиент, который навсегда сохранит действие средства, я мог бы воссоздать эффект в моей лаборатории дома, так что вся эта экскурсия была бы бессмысленна. Есть другая причина, по которой, в дополнение к способности поддерживать эффекты зелья, этот цветок такой особенный.
Мастер зелий терпеливо ждал, пока до Гарри дойдет. Мальчик его не разочаровал.
– Дело в его реакции на лунный свет. Если ты сможешь найти способ повторить естественную реакцию цветка на лунный свет в зелье, то у тебя будет Волчьелычье, которое активизируется только тогда, когда на оборотня влияет луна, делая постоянным только желаемый эффект, – заключил Гарри. – Это гениально!
– О, спасибо, Гарри, – с улыбкой сказал Северус, пока их лошади двигались к скалам. – Конечно, потребуются многочисленные исследования, и, вполне возможно, длинный список ингредиентов, чтобы в конечном итоге достичь желаемого эффекта; но это только начало.
Некоторое время они ехали в тишине.
– Хотя, ты был прав, – признался мальчик, глядя на луну.
– В чем я прав?
– Это была грустная история, – сказал Гарри с мягкой улыбкой.
– Я тебя предупреждал, – отозвался Северус, состроив – демонстративно преувеличенно – оскорбленную мину. Гарри посмеялся над его выходкой.
– Ну да; хотя, это было интересно. Я подумал... – сказал Гарри и замолчал, глядя вдаль.
– Ты подумал? – подтолкнул мальчика Северус.
– Забудь, – сказал Гарри, зачарованно глядя вперед, его голос выдавал его смятение. – В данный момент меня интересует, это история на меня так повлияла, или там в камнях действительно что-то голубое светится, – заявил мальчик, указывая на какие-то скалы вдалеке. Северус обернулся в обозначенном Гарри направлении так резко, что закружилась голова. Но это не имело значения; на этот раз гаррин талант ловца помог уловить совершенно иной свет, чем от золотого снитча.
– Гарри? – Мастер зелий торжественно повернулся к мальчику.
– Да, Сев?
Улыбка черноглазого профессора послужила Гарри ответом.
– Наперегонки до цветов! – воскликнул Северус и погнал свою лошадь вскачь, заставив засмеявшегося Гарри немедленно последовать за ним. Через нескольких минут они достигли светящихся цветов и были вознаграждены зрелищем, которое так надеялись увидеть; на самом деле, даже больше, чем они надеялись.
– Несколько цветов между какими-то камнями? – спросил Гарри с широченной улыбкой. Глазам предстала небольшая долина, ранее скрытая за острыми скалами. И в этой долине, обещая надежду, в лунным свете сияли тысячи цветов.
– Возможно, история не совсем верна, – признался Северус и, одним плавным движением соскочив с лошади, помог Гарри сделать тоже самое. Они привязали поводья к каким-то камням и приступили к работе – каждый держал небольшой серп, лезвие которого была сделано из чистейшего серебра. Гарри срезал нежные цветы прямо над двумя крупными листьями у земли, как Северус ему велел, чтобы они могли снова вырасти в следующем году, и помещал цветок со стеблем в мягкий льняной мешок у себя на спине. Это был медленный процесс, и каждый цветок даст столько масла, сколько вряд ли можно будет назвать даже каплей.
– Сказать по правде, Сев, – начал мальчик, продолжая осторожно срезать, убедившись, что не наступит на те растения, которые уже обработал, – я считал, что нам потребуется целый месяц, чтобы найти цветы, – признался Гарри с улыбкой, которая была встречена притворно строгим взглядом мастера зелий.
– Рад видеть, что ты так веришь в мои навыки ориентирования, Гарри, – поблагодарил Северус, изображая боль.
– Так ведь это правда; помнишь тот раз, когда ты заблудился дома в лесу? – со смехом спросил Гарри, напоминая Северусу о событии, которое произошло прошлым маем. – Если бы лошади не знали пути назад, мы бы еще долго блуждали! На территории нашего собственного дома, подумать только! – Северус улыбнулся, услышав «наш дом».
– Ты, похоже, забыл, что находился там вместе со мной и потерялся точно так же, – высказался Северус, посмеиваясь.
– А ты, похоже, забыл, что в этой семье взрослый ты; ты ожидал, что семилетка приведет тебя домой? – серьезно спросил Гарри, указывая своим серпом на Северуса. – Думаю, нет!
Северус закатил глаза и продолжил работать, слишком счастливый упоминанием Гарри о «семье», чтобы возражать. Им нужно будет снова вернуться следующей ночью и, возможно, еще ночь спустя, но у них будет столько цветов Eloḯsa, сколько может понадобиться.
Примерно двадцать минут спустя кое-что привлекло внимание Северуса. Похоже, лошади вдруг занервничали. Он посмотрел на небо и в сторону пустыни, но небо было ясным, а ветер спокойным; ничто не предвещало приближения песчаной бури, и даже если бы это было так, они были достаточно защищены скалами. Естественная защита и горстка оберегов – все, что действительно могло потребоваться. Лошади, однако, все еще казались беспокойными и пытались оборвать привязь. Гарри обернулся к заржавшим лошадям и, положив свой серп и сумку, подошел к ним.
– Тише, мальчики, – успокаивающе сказал он, мягко поглаживая животных. – Сев, есть мысли, почему они волнуются? – Лошади, казалось, никак не хотели успокаиваться.
– Нет, и погода, кажется... Гарри, сзади! – крикнул Северус, сердце у него в груди сжалось. На камнях позади Гарри застыла большая змея, готовая броситься на мальчика. Северус замер; малейшее движение могло спровоцировать змею на атаку, а никто не смог бы выхватить палочку быстрее, чем змея атакует.
Змея уставилась на Гарри, который, в свою очередь, смотрел прямо в бусины ее глаз; это была длинная коричневая змея и, как и большинство змей в Африке, похоже, ядовитая. Гарри не смел даже моргнуть. Змея, казалось, принимала решение и отводила свою голову все дальше назад, готовясь нанести удар.
– Держитесь подальше от моих яиц! – глаза Гарри распахнулись шире от шипящего голоса. Это что, змея только что с ним заговорила? Не отрывая глаз от готовой нанести удар змеи, он осторожно шевельнул губами. Все равно, что он теряет?
– Привет? – тихо произнес он. Змея щелкнула клыками, мгновенно захлопывая рот.
– Ты говорящий, человек? – спросила змея. Гарри, почти уверенный, что его уже укусили и теперь он страдает от побочных эффектов яда, как-то определил, что змея была именно женского пола.
– Наверное, – ответил он змее с некоторым страхом, смешанным с благоговением.
– Тогда почему ты угрожаешь моим яйцам? – спросила змея, чуть опуская голову.
– Я не угрожаю, – открестился Гарри. – Мой папа и я тут только ради цветов. Мы не знали, что здесь гнездо.
– Так ты здесь не за моими яйцами? – переспросила змея, но, кажется, уже не так настороженно.
– Я клянусь, что мы не сделаем ничего, что могло бы угрожать твоим яйцам, – торжественно провозгласил Гарри. – Если ты покажешь мне, где твое гнездо, я обещаю, что мы даже не приблизимся к нему.
– Оно там, за этими камнями, – сказала змея, указывая на груду камней в стороне от цветов.
– Мы здесь только ради цветов; мы не станем подходить к гнезду, – повторил Гарри.
– Ты кажешься честным, говорящий. И ты сам чуть старше, чем птенец. Если пообещаешь держаться подальше от моего гнезда, ты можешь остаться, – согласилась змея.
– Нам, возможно, придется снова вернуться несколько следующих ночей, – предупредил ее Гарри. – Цветы появляются только при лунном свете.
– Я знаю, юный говорящий, – согласилась змея. – Держись подальше от моего гнезда, и собирай цветы, сколько захочешь.
– Я обещаю, мы так и сделаем.
– Тогда хорошо, – уступила змея и, вот так просто, отвернулась и уползла прочь. Гарри шумно вздохнул от облегчения и повернулся посмотреть на Северуса. Гарри понятия не имел, что мастер зелий не мог оторвать глаз от мальчика, пока тот беседовал со змеей. Едва первый шок прошел и он понял, что змея не нападет, его мысли помчались быстрее, чем единорог в галопе, приходя к определенным выводам. Гарри разговаривал со змеей, шипя и кивая, словно понимал, о чем она говорит. Гарри говорил на змеином языке. Гарри был змееустом.
– Сев? – испуганно спросил зеленоглазый мальчик. – Я только что говорил с этой змеей?
Небольшая усмешка появилась на лице мастера зелий.
– Знаешь что, малыш? – спросил он, когда усмешка превратилась в полноценную улыбку. – Я думаю, что именно это ты только что и сделал.