Шли годы

Прошло ровно четыре года с того момента как Альбус Дамблдор впервые доверил Северусу Гарри Поттера. Месяц за месяцем – казалось, это стало больше необходимостью, чем исключением для младшего из близнецов Поттер, что его оставляли под опекой мастера зелий, пока его родители все больше и больше сосредотачивались на подготовке Адриана. Не то чтобы Гарри не любили в его семье; у его родителей не было таких мотивов в их действиях. Тем не менее, факт оставался фактом.
Во-первых, были эксперты; старшие Поттеры вместе с едким Бродягой и заботливым Лунатиком путешествовали по самым отдаленным уголкам мира, пытаясь найти объяснение тому, как Адриан победил Темного Лорда в нежном годовалом возрасте. Результаты тестов были неубедительными, как Северус и предсказывал Альбусу. Было доказано, что хотя да, действительно, у Адриана большой потенциал, признаков чего-то уникального просто не было. Как директор повторял снова и снова в течение многих лет, было бы удивительно, если бы что-то необычное нашлось; Волдеморт был побежден при конкретных обстоятельствах, при которых и потребовалось столь масштабное проявление случайной магии. Это был вопрос выживания, и это невозможно было повторить, теория, которая, в своей основе, была совершенно верной.
Затем начались приступы случайной магии. В шесть с половиной молодой Адриан уберег одну из своих игрушек от падения с лестницы, призвав ее к себе. Это вызвало настоящий переполох, и быстро решили, что, как и было запланировано, в возрасте семи лет Адриан начнет свое магическое обучение. Так и вышло, что август застал большую часть семьи Поттер за обучением Адриана где-то в Уэльсе, а Гарри, как обычно, остался с Северусом в Тупике Прядильщиков.
Когда Джеймс Поттер узнал, где его сын провел первый месяц, в то время как остальные члены семьи находились в Стамбуле, произошла довольно интересная стычка. Дамблдор был вынужден вмешаться, прежде чем все стало совсем плохо; только после того как Сириус дошел до мысли, что Гарри мог бы провести некоторое время со своими тетей и дядей, Дурслями, Лили твердо вмешалась, и после скандала, который Северус поклялся помнить до последнего вздоха, Джеймс окончательно сдался. Как только его заверили, что на доме Северуса было более чем необходимо защит, а так же после личной беседы с рассерженным Дамблдором, он неохотно согласился на то, чтобы Северус заботился о Гарри в случае необходимости.
Поэтому сейчас Северус смотрел на Гарри – который, в свою очередь, следил за приготовлением зелья в камине – улыбаясь из кресла, якобы занятый чтением копии Ежедневного Пророка. Все коренным образом изменилось для молодого профессора, когда Гарри вошел в его жизнь. В то время как в школе он оставался все таким же мрачным и откровенно пугающим для некоторых студентов, и все еще выслушивал ругань от мадам Помфри по поводу того, каким тощим он был, он, наконец, начал исцеляться. С каждой улыбкой, которую Гарри дарил ему, тяжесть на сердце медленно уменьшалась, вплоть до того, что в присутствии мальчика он обнаружил себя в состоянии, в котором давно себе отказывал; он обнаружил, что счастлив.
Гарри был для него источником постоянного удивления, и он был благодарен за каждое мгновение, которое они провели вместе; его улыбка стала шире при мысли, что этот раз будет еще дольше. Он ощутил укол вины от этого, зная, насколько Гарри будет скучать по своим родителям, но он не мог не радоваться, учитывая, какой будет его повседневная жизнь в этом году. Было решено, что Гарри станет приходить к нему в течение лета, на то время, когда Адриан будет проходить обучение, но это не так уж отличалось от положения дел в последние четыре года.
Все же менялось кое-что другое; Гарри теперь будет чаще проводить время с профессором зелий. Каждый понедельник, вторник, пятницу и в выходные дни Адриан будет проходить обучение с родителями и разными членами преподавательского состава Хогвартса, стремясь как можно раньше получить все, что мог, в обширной магической области. Это значит, что Гарри будет проводить в покоях Северуса в Хогвартсе все эти три рабочих дня и выходные, возвращаясь в Поттер мэнор на ночь, чтобы поспать. Северус чувствовал, что не мог бы просить большего.
– Похоже, зелье готово, Сев, – сообщил Гарри, с улыбкой поворачиваясь к молодому человеку. Он всегда называл его Севом, и это делало его улыбку еще шире.
– Уже? – спросил он и встал, чтобы подойти к огню. Гарри был прав. – Отлично, – сообщил он просто и, быстрым движением волшебной палочки разлив по бутылкам Перечное зелье, потушил огонь. Глаза Гарри вспыхнули, как всегда при выполнении магии, а затем потускнели, когда он сосредоточился на палочке Северуса. Молодой человек вздохнул. Причины разочарования мальчика были понятны. Адриан для тренировок получил палочку на свой седьмой день рождения. Даже если она будет использоваться только для обучения, Гарри чувствовала себя – снова – отодвинутым.
Северус плотно зажмурился, сознавая несправедливость всего этого; в конце концов, Гарри показал свои способности в магии раньше, чем его брат. На самом деле, это случилось в тот первый день четыре года назад, когда он только что привел мальчика в свой дом, именно тогда Северус впервые узнал об этих способностях. Гарри случайно наткнулся на столик, и в результате ваза, стоявшая на нем, упала на пол. Вещь так и не коснулась пола; она исчезла, и вместо этого вскоре с громким хлопком вернулась на свое изначальное место, вызвав вздох облегчения у трехлетнего волшебника. Северус оживился, после нескольких простых вопросов обнаружив, что это был второй раз, когда случилось что-то подобное – как оказалось, Гарри удалось уберечься от полета вниз по лестнице, после того как он споткнулся о ковер за несколько месяцев до этого инцидента.
И что же произошло, когда Северус попытался рассказать семье Гарри? "Скандал" произошел, вот что; после того, как Джеймс почти получил инфаркт, узнав, что его сын провел месяц с его заклятым врагом, Северус оказался менее склонным делиться такой информацией. Было такое чувство, что это нечто личное, только между Гарри и ним самим. И, в любом случае, мальчик с тех пор проявлял магию на глазах у своих родителей, за несколько дней до своего седьмого дня рождения. Северус почувствовал желание найти Джеймса и ударить его чем-нибудь тяжелым, а в идеале металлическим, чтоб запомнилось.
Гарри поздравили, конечно, но кому-нибудь пришло на ум, что, возможно, его тоже нужно обучать уже сейчас, как Адриана? Нет, конечно, никогда. И не имело ни малейшего значения, что он был умен не по годам и жаждал знаний; он просто не Адриан. Северус был рядом, когда Гарри узнал, что ему не собираются давать палочку, как его брату; он увидел, как в изумрудных глазах мальчика гаснут искры, и это почти заставило его немедленно проклясть Джеймса и Сириуса. Только взгляд, посланный ему Гарри, умоляющий взгляд, взгляд, который показывал, насколько тому необходимо немедленно уйти с кухни дома его семьи, где произошло столкновение, остановил его, когда он вытащил палочку.
– Ты в порядке, Сев? – обеспокоенно спросил Гарри, заметив, как сузились глаза человека, который стал его опекуном.
– Я в порядке, Гарри. Просто кое-что вспомнил, – он улыбнулся мальчику, который все еще смотрел на извлеченную палочку большими грустными глазами. Северус нежно улыбнулся этим глазам; он сумел избавить Гарри от необходимости ходить в очках – судьба, которая постигла его брата. Зелье было его собственным изобретением, он потратил на исследования несколько дней и ночей, когда понял, что у Гарри ухудшается зрение. Джеймс никогда не позволил бы использовать зелье, вышедшее из его рук – насколько бы великолепно оно ни было – и Лили, к сожалению, не доверилась бы тому, что не было одобрено Министерским Отделом Зелий; они бы никогда не согласились, что правила можно немного обойти, если в этом есть необходимость.
Тем не менее, он бы последовал ее желанию, если бы не был уверен, что зелье необходимо использовать в течение первого месяца после того, как симптомы станут очевидны; Министерству же потребуется по крайней мере шесть месяцев, чтобы выдать разрешение, и было бы уже слишком поздно. Кроме того, он пока не был заинтересован в обнародовании зелья. Он все еще работал над некоторыми улучшениями в основной формуле, чтобы оно могло излечивать все виды дефектов зрения, а не только близорукость.
– Ты можешь мне теперь показать, как варить Кроветворное зелье, Сев? – спросил Гарри, мягко улыбаясь. Северус усмехнулся; это было целью сегодняшней демонстрации. Он пытался заставить Гарри забыть о том, что его не собираются тренировать вместе с его братом, тренируя его по-своему. Кроме того, он не виноват, что мальчик впитывал любую попавшуюся ему информацию как губка! Комната, которую Гарри использовал в Тупике Прядильщиков, содержала книги по Гербологии, Зельям и Астрономии, и всему прочему, что, по мнению Северуса, может дать основы магической теории так, чтобы семилетка понял. Он, в конце концов, сам научил мальчика читать два года назад, поскольку предполагалось, что оба мальчика Поттеров получат домашнее образование до поступления в Хогвартс.
– Конечно, могу, – сказал он, вертя свою палочку. – Я обещал, в конце концов.
– Ты самый лучший, Сев! – воскликнул Гарри и обнял его, снова заставив Северуса улыбнуться; если бы только его ученики могли его сейчас видеть!
– Ага, ага, ребенок. Как скажешь, – Гарри взволнованно хихикнул и бросился за своими перчатками из драконьей кожи, пока Северус снова разводил огонь. – И к слову, скажите мне, Гарри; почему я сначала потушил огонь, хотя знал, что ты будешь использовать свой щенячий взгляд, чтобы вынудить меня позволить тебе сварить еще одно зелье? – Гарри снова хихикнул и использовал названный взгляд на полную мощность на молодом мужчине, который в свою очередь закатил глаза на выходку мальчика.
– Из-за пеплозмея. Тут используются ингредиенты, магические свойства которых меняются при попадании в огонь, поэтому, собственно, ты и использовал палочку, – объяснял Гарри, пока Северус гордо улыбнулся. – Я думаю, ты не хочешь, чтобы дом взорвался? – заключил Гарри, направляясь к ингредиентам, которые Северус оставил для него на столе у камина.
– Точно, Гарри, – сказал Северус, принимая от Гарри только что упомянутый ингредиент. – Если бы только эти болваны, мои студенты, могли это запомнить, мне бы не приходилось иметь дело со всеми теми расплавленными котлами после каждого урока. – Гарри снова хихикнул. – И еще раз, я надеюсь, они найдут другой способ уничтожить названные котлы; их воображение иногда меня поражает! – на этот раз он присоединился к Гарри, тоже тихо посмеиваясь. А час спустя, когда надо было добавить в зелье необходимые ингредиенты, случилось это.
– Так мне надо помешивать семь раз по часовой стрелке и один раз в обратную сторону? – спросил Гарри, сосредоточившись на готовящемся зелье.
– Точно; теперь, если мы все сделали правильно – что, конечно, так и есть – зелье сейчас будет менять цвет с зеленого на темно-красный. Вот как ты поймешь, что все готово, – и он улыбнулся небольшому вздоху мальчика, когда после нескольких помешиваний зелья стало заметно буреть. – А теперь, если и дальше продолжать таким образом, то очень скоро... – Его речь была прервана громким резким криком; хогвартская сова, только что ворвавшаяся в окно, пролетела над двумя волшебниками, намереваясь своевременно доставить свое письмо. Северус почувствовал, что что-то пойдет не так, даже прежде, чем это произошло, и все равно не успел вовремя среагировать; сова, пролетая над камином, сбила сосуд с корнем мандрагоры в кипящее зелье. Северус только успел выкрикнуть имя Гарри, когда пошла реакция; огромный столб зеленого пламени поднялся из котла, обжигая все, чего касался, и разбрасывая сварившийся корень мандрагоры. Единственной связной мыслью Северуса было защитить Гарри, когда пламя перешло на оставшуюся часть комнаты. Ему удалось выхватить свою палочку, когда ярко-синее сияние щита укрыло их обоих.
Он перевел взгляд на Гарри, и то, что он увидел, заставило его в шоке опустить свою палочку; мальчик вытянул руки вперед, и это была единственная причина, почему они не сгорели в пламени дотла. Он был тем, кто наколдовал щит. Огонь угас, оставив стену над камином черной от копоти. Северус огляделся, чтобы обнаружить остальную часть комнаты полностью невредимой. Руки Гарри упали по бокам, и он глубоко вздохнул. Улыбка истинного облегчения проявилась на его лице, только чтобы растаять, когда он повернулся к Северусу. Молодой человек не нашелся, что сказать.
– Сев, ты в порядке? – повторил Гарри второй раз за этот вечер.
– Я... ты... Да, я в порядке, Гарри, – пробормотал Северус, уставившись на мальчика и попросту плюхнувшись на пол.
– Ты не выглядишь «в порядке», Сев, – указал мальчик с обезоруживающей простотой, свойственной только детям.
– Я просто удивился, – объяснил он.
– Почему?
– То, что ты сделал только что... Ты когда-нибудь делал что-то подобное раньше? – спросил Северус, и Гарри уставился на него в недоумении.
– Случайную магию? Много раз, – указал мальчик, не понимая, о чем это Северус.
– Нет, Гарри, я имею ввиду, ты когда-нибудь раньше делал что-то подобное этому щиту? – уточнил черноглазый.
– Думаю, нет, – он взволнованно посмотрел на Северуса. – А что? Это плохо?
– Плохо? Нет, – успокоил мастер зелий. – Это великолепно; я никогда не слышал, чтобы какая-нибудь случайная магия проявлялась таким образом.
– Ох, – произнес Гарри, не зная, что сказать.
– Гарри, ты не против, если мы предпримем небольшую поездку в Хогвартс? – спросил Северус по некотором размышлении. – Я думаю, что директор должен услышать об этом.
– Хорошо, – с готовностью согласился маленький мальчик, когда Северус поднял свое тело с пола.
– А что насчет стены? – спросил Гарри, его глаза расширились, когда он увидел почти сгоревший камин.
– Ты все, что сейчас важно, Гарри. Чертова стена может рухнуть, мне все равно, – сообщил Северус, палочкой укрепляя камин настолько, чтобы его можно было использовать, и призвав немного летучего пороха из своей комнаты, учитывая, что находившийся рядом с камином сгорел, когда взорвался котел. Он протянул руку Гарри, который смотрел на него с мягкой улыбкой на лице.
– Спасибо, Сев, – сказал он, когда старший волшебник бросил немного порошка в пламя.
– За что? – спросил тот, отвлекаясь, когда Гарри снова его обняла.
– За заботу, – Северус снова не знал, что сказать, глядя на мальчика.
– Конечно, я забочусь, ребенок. Эй, посмотри на меня, – тихо сказал он, наклоняясь к лицу Гарри, который смотрел в пол, избегая его взгляда. – Я всегда буду заботиться. Я люблю тебя, малыш, – взгляд Гарри метнулся к Северусу, сначала шокированный, и потом его глаза наполнились слезами. Это был первый раз, когда Северус сказал это мальчику, даже если признался себе в этом годы тому назад.
– Я тоже тебя люблю, Сев! – заявил Гарри, крепко вцепившись в молодого профессора, что заставило самого Северуса прослезиться. – Если бы ты был моим папой, – прошептал мальчик, изумив мужчину до глубины души.
– Гарри, я… у тебя уже есть папа, – напомнил он с тяжелым сердцем, зная, что в глубине души он сам хотел того же. Не потому, что Гарри был сыном Лили, нет; только потому, что Гарри был Гарри.
– Я знаю.
– И, как это ни больно признать, он любит тебя; как и вся твоя семья, – добавил Северус с грустной улыбкой.
– Я их тоже люблю. Но иногда я просто люблю их не очень сильно, – признался Гарри, слезы текли по его лицу, раня сердце Северуса. Ему просто нечего было ответить на это. – Ты не хочешь быть моим папой? – обезоруживающе спросил Гарри.
– Хочу больше всего на свете, ребенок.
– Тогда почему ты не можешь? – робко спросил Гарри, его глаза сверлили северусовы. Правда, почему он не мог, спрашивается. Он не мог быть его биологическим отцом, конечно, но взять на себя роль отца? Разве он не сделал этого уже?
– Гарри, у тебя уже есть...
– Я знаю, что Джеймс мой отец! – закричал Гарри, зажмуриваясь так сильно, как только мог, новые слезы побежали по его щекам, срываясь с ресниц. – Я знаю, ладно? Но он не мой папа! – он резко открыл глаза, и Северус мог только смотреть на него, не зная, что сказать. – Он папа Адриана; он играет с ним, он берет его играть в квиддич, он учит его всякому. Он не делает этого для меня. А ты делаешь. Он мой отец, но ты мой папа! – воскликнул Гарри. – Почему ты не можешь быть моим папой? – прошептал он сломленным голосом. Теперь настала очередь Северуса обнимать его. Он почувствовал, как что-то горячее двигалось вниз по его лицу, и только когда Гарри дрожащими руками обнял его, он понял, что это слезы.
Изо всех вещей, которые он, возможно, когда-либо ожидал от семилетнего, это даже не попадало в список; он все еще не решался в это поверить. Может ли мальчик действительно так считать? Очевидно, да, может. И в таком случае, что он мог сказать? Был только один вариант, который хоть отдаленно имел смысл.
– Хорошо, Гарри, – он отстранился и посмотрел мальчику в глаза, его голос был хриплым.
– Хорошо?
– Если ты этого хочешь, для меня нет на свете ничего желаннее, чем быть твоим отцом, – и они снова обнялись, будучи счастливее, чем когда-либо, закрыв глаза, плача от радости, они не могли заметить мягкую белую ауру, окружившую их обоих. Как часто бывает в таких случаях, свет моментально исчез, едва их глаза открылись.
– Мы все еще собираемся в Хогвартс? – спросил Гарри через несколько мгновений, заставив Северуса засмеяться, полноценный смех, какого у него не случалось даже до войны.
– Да, конечно, – ответил Северус, стирая со щек мальчика следы слез. Рука об руку они ступили в огонь и вошли в Хогвартс, аккуратно приземлившись на пол кабинета Северуса.
– Давненько вы двое не появлялись, – произнес голос, удивив их обоих и заставив Северуса вскинуть палочку, встав в защитную позу между Гарри и источником голоса. Его глаза расширились, отражая реакцию Гарри, выглядывающего из-за прикрытия Северуса. – Я чуть не подумал, что просчитался.
– Кто Вы? – угрожающе спросил Северус, уставившись на улыбающегося человека с темно-синими глазами, появившегося на портрете; на портрете, который должен был быть пустым. Он был стар, вероятно, так же стар, как Дамблдор, в длинных роскошных одеждах того же цвета, что и его глаза. Его белые волосы и борода могли дать фору Альбусу, а вся его поза говорила о силе.
– Вот в чем вопрос! – воскликнул человек, посмеиваясь. – Я родился Мирддином Эмрисом, но большинство людей знают меня просто как Мерлина, – и, смотря на широко раскрытые глаза волшебников перед ним, человек на портрете улыбнулся еще шире и добавил с вежливым поклоном: – Мерлин Амброзиус, к вашим услугам.