[показать]

 

[показать]

 

 

Я поймал эту внезапную мысль попутно и наспех воспользовался ближайшими случайными словами, чтобы связать ее и не дать ей снова улететь. А теперь она умерла в этих резких словах и висит и болтается в них, - я же, глядя на неё, едва уже припоминаю, отчего я мог так радоваться, поймав эту птицу.

 

Писать хорошие письма. Кто не пишет книг, много мыслит и живет среди неудовлетворительного общества, тот обыкновенно умеет писать хорошие письма.

 

Друг. Сорадость, а не сострадание создает друга.

 

Железная необходимость. Железная необходимость есть вещь, относительно которой ход истории убеждает, что она не железна и не необходима.

 

Из опыта. Неразумие какого-либо дела не есть аргумент против его существования, а есть, наоборот, условие последнего.

 

Ценность профессии. Профессия рассеивает мысли; в этом ее величайшее благословение. Ибо она есть прикрытие, за которое позволительно отступить всякий раз, когда на человека нападают сомнения и заботы общего характера.

 

Полузнание. Кто плохо говорит на чужом языке, получает от этого больше радости, чем тот, кто говорит хорошо. Удовольствие принадлежит полузнающим.

 

Отсутствие друзей. Отсутствие друзей заставляет предполагать зависть или самомнение. Иной обязан своими друзьями лишь тому счастливому обстоятельству, что он не имел повода к зависти.

 

Исповедь. Человек забывает свою вину, когда исповедался в ней другому, но этот последний обыкновенно не забывает ее.

 

Плохая память. Преимущество плохой памяти состоит в том, что одними и теми же хорошими вещами можно несколько раз наслаждаться впервые.

 

Причинять себе боль. Беспощадность мысли есть часто признак беспокойного внутреннего настроения, которое жаждет оглушения.

 

Одинокий

 

Мне чужды и ведомый, и водитель.

Послушник? Нет! Но нет и – повелитель!

Не страшен тот, кто сам себе не страшен:

А страх и есть над судьбами властитель.

Я и себе не склонен быть – водитель!

Люблю я, словно зверь, искать укрытий,

Найти себе пустынную обитель,

Блуждать в себе мечтательно и сладко

И издали манить себя загадкой,

Чтоб был себе и сам я – соблазнитель.

 

Наставление

Ты ищешь славы? в добрый час!

Так знай же вместе,

Что предстоит тебе отказ

От чести!

 

Опасность в голосе. С чересчур громким голосом в глотке почти невозможно иметь тонкие мысли. 

 

Критика животных. Боюсь, что животные рассматривают человека как равное им существо, которое опаснейшим для себя образом потеряло здравый животный ум, - как сумасбродное животное, как смеющееся животное, как плачущее животное, как злосчастнейшее животное.

 

Мысли и слова. Даже свои мысли нельзя вполне передать словами.

 

Больные лихорадкой видят лишь призраки вещей, а те, у кого нормальная температура, - лишь тени вещей; при этом те и другие нуждаются в одинаковых словах.

 

Домогание есть счастье; удовлетворение, переживаемое как счастье, есть лишь последний момент домогания. Счастье - быть сплошным желанием и вместо исполнения - все новым желанием. 

[ср. Будда: «в основании всякого зла находится желание, а не вершине его – призрак. Желание овладевает человеком с его рождения, и гложет его сердце, как никогда не насыщающаяся гидра. И как в самом деле насытить это чудовище? ... Человек жаждет всего и достигает только пустых призраков.»]

 

Давать каждому свое - это значило бы: желать справедливости и достигать хаоса.

 

Величайшая тяжесть.

 

Что, если бы днем или ночью подкрался к тебе в твое уединеннейшее одиночество некий демон и сказал бы тебе: ”Эту жизнь, как ты ее теперь живешь и жил, должен будешь ты прожить еще раз и еще бесчисленное количество раз; и ничего в ней не будет нового, но каждая боль и каждое удовольствие, каждая мысль и каждый вздох и все несказанно малое и великое в твоей жизни должно будет наново вернуться к тебе, и все в том же порядке и в той же последовательности, - также и этот паук и этот лунный свет между деревьями, также и это вот мгновение и я сам. Вечные песочные часы бытия переворачиваются все снова и снова – и ты вместе с ними, песчинка из песка!” – Разве ты не бросился бы навзничь, скрежеща зубами и проклиная говорящего так демона? Или тебе довелось однажды пережить чудовищное мгновение, когда ты ответил бы ему: ”Ты – бог, и никогда не слышал я ничего более божественного!” Овладей тобою эта мысль, она бы преобразила тебя и, возможно, стерла бы в порошок; вопрос, сопровождающий все и вся: ”хочешь ли ты этого еще раз, и еще бесчисленное количество раз?” – величайшей тяжестью лег бы на твои поступки! Или насколько хорошо должен был бы ты относиться к самому себе и к жизни, чтобы не жаждать больше ничего, кроме этого последнего вечного удостоверения и скрепления печатью?

 

 

«Это не нравится мне». – «Почему?» – «Я не дорос до этого».

Ответил ли так когда-нибудь хоть один человек?