А еще мы круто попали тогда. Заходит к нам Нинка, мы тогда как раз до очередной истерики ее довели вечером и говорит – все уроды вешайтесь, со следующей недели у вас новый мастер. А мы ей с сарказмом – И кто же интересно узнать? А она нам – Пишак Адрей Васильевич. А мы ей ничего не сказали – нам повеситься захотелось. Кто такой Пишак А.В. мы знали – бывший чемпион ВЦПС по боксу и вице-чемпион Европы и входил он в состав сборной СССР в 60-х годах. А еще он служил в спецназе и оттуда его, говорят за хроническую неуживчивость перевели проводить воспитательную роботу в дисбате. И в дисбате у него все по струнке ходили, а после этого он ушел в плавание на траулере и даже был арестован в Чили за что-то. А потом начал работать тренером в школе олимпийских резервов. А через два года его ученик вырубил с одного удара беременную женщину и у нее был выкидыш. И ушел в бега. А Пишака чуть не посадили за это – изверга воспитал. А через год у него на глазах в машине заживо сгорели жена и дочь – а он во всем винил себя и начал страшно пить. С тренерской его убрали, но потом он бросил пить, женился – на той самой Нинке, которую мы с вечера довели до истерики и ушел на преподавательскую работу - а мы резко начали прикидывать свои шансы на выживание. А Рухан говорит – давайте ему сразу покажем кто есть кто в данном помещении и пусть попробует нас тронуть – закопаем гада. Настал понедельник следующей недели а у нас почти припадки на нервной почве – ждем и боимся. Турик, сволочь на этой почве уронил бутылку портвейна и разбил - падла в босоножках. А бутылку мы купили на последние деньги и даже взяли в долг. Рухан ему и говорит глядя на пятно портвейна – все козел, больше ты с нами не пьешь. А потом матюками его матюками. Турик молчал – на него все всегда кричали, а он молчал. И даже когда я с местными уродами из-за него сцепился за то что они его били вшестером, и меня тоже чуть не начали бить и тоже вшестером – Турик молчал. Стоял в стороне и молчал. И когда знакомые бандюки выяснили кто кого первым начал бить – молчал. И потом я его бил за это молчание, а он опять молчал…
В 15.00 понедельника в нашу комнату зашел Пишак, а мы его уже ждали – и плакаты по общаге расклеили, и серпантин из туалетной бумаги нарезали и даже на койках лежали в обуви, зная что он к этому обязательно придерется, а мы его на три буквы пошлем. Зашел Пишак, посмотрел на нас, потом Сане сказал снять обувь, а у Рухана вынул сигарету изо рта, а мне посоветовал не стричься налысо и попросил снять со стен праздничные плакаты со скабрезными надписями. На все про все он дал нам пять минут. А мы все убрали и обрадовались, что все обошлось. И потом бегали по утрам кросс вокруг моря и даже сдавали нормативы по нормам ГТО и бросили маяться дурью и каждый вечер носили Пишаку по литру местного вина, а он за это закрывал глаза на наши закидоны. Сейчас он говорят где – то в Киеве и я в Киеве, а его ни разу не видел – город большой и вряд ли мы когда нибудь ввстретимся. Да и не узнает он меня наверное, ему уже по семьдесят. А мы ему даже спасибо не сказали тогда за то, что он ментам сообщил о драке и приехал местный ОМОН и всех тех дураков, которые пришли бить нас пятерых, за то что их отпиздили пять других дураков, повязал. Их было сорок человек, а у ОМОНа были дубинки и нас отбили, а потом нас бил Пишак и кричал, что нас можно посадить, потому что у кого-то там чего-то сотряслось в мозгу, и он, якобы назвал нас с Саней, хотя нас там не было, но нас всегда называли. Саня кричал, что он никому носов не ломал и вообще, мы с ним в тот вечер сидели в комнате – а если это были и мы, то никто ничего не докажет. А Пишак ему сказал, что у пострадавшего папа прокурор нашего города и нас посадят, а мы стояли не знали что делать. Пишак тоже молчал, а потом поговорил о чем то с ментами и те сказали, что к нам двоим претензий нет, а прокурор может идти в задницу – и нас больше никто не трогал до следующего года, когда Саня припер в комнату банку с опиумом-сырцом и нас чуть всех не посадили за торговлю наркотиками. И нас снова спасли менты, которым нужен был тот урод, который попросил Саню похранить в комнате банку и не сказал что в ней. В этом городе наркоту продавали сами менты – и им не нужен был конкурент. А Саня сказал кто это и его отпустили из КПЗ, а нас больше не тягали на допросы. И мы больше никогда не видели того типа, хозяина банки и местные говорили, что в СИЗО его тоже не видели и вообще, его никто больше никогда не видел.