* * *
Глава 2
Свет в ладонях
На неизбежность стен — податливость ключа.
Кто выкрасит мне небо в чистый цвет?!
Вопросом за глаза горит свеча.
Ответом по глазам горит рассвет.
(Денис Фа Слынко - Заковыристая)
Утро встретило нас проливным дождем. Все вокруг становилось таким холодным и неприветливым. Повсюду, казалось, была одна большая пелена. Серые, сливающиеся в мокром потоке, деревья, и разбегающиеся по земле ручьи. Большие, словно налитые свинцом тучи занимали все пространство над полями и шуршащим лесом. Крупные капли барабанили по крыше и стекали струйками по оконным стеклам.
Я вышла к порогу, приоткрыла дверь и высунула руку наружу. На вытянутой ладошке мигом начали расплываться ледяные капельки.
- Похоже, это надолго, - заключила я, вновь затягивая руку в тепло натопленного дома. – Что мы будем делать? – вздыхая, поворачиваюсь к знахарке, закрываю дверь.
- Не знаю, радость моя! Но чует мое сердце, чует, что неспроста небо свои слезы льет. Вдруг что с мальчонкой за ночь приключилось, и это мир с ним прощается?
- Матушка! Не говори ерунды, жив Данюшка. Я в этом уверенна! Ничего с ним не должно было случиться. Но раз у тебя предчувствие такое, то стоит не ждать солнца, и идти прямо сейчас. Что мне с собой взять? – я вновь оглянулась на женщину, подходя к полкам со снадобьями.
- Я уже все собрала вчера, Радэт. Собирайся скорее. Дорога неблизкая, - поторопила меня Лукенишна.
Я окинула взглядом травницу. Пожилая женщина, слегка ссутулившаяся в плечах, седые волосы, заплетенные в тугую косу, простое платье и шаль на плечах. Обычные добрые глаза её слегка покраснели. В них читалась тревога. Не теряя времени, я быстро сменила свое домашнее платье на теплые черные бриджи и светло-зеленую блузку, затянула быстро корсет с черными лентами. Каждая из нас надела непромокаемый плащ и высокие сапоги. Себе на плечи я закинула еще вчера приготовленный Лукенишной рюкзачок.
Мы поспешили в деревню. Тропку к полям сквозь маленький лесок мы прошли быстро. Мох, устилающий эту короткую дорожку, еще впитывал влагу, не давая появиться скользкой грязи. И листья деревьев хоть немного, но оберегали от холодных капель. Но, уже подходя к полям, мы обнаружили, что дальше путь будет очень сложным. Потоки воды стекали с полей к дороге до деревни, образую почти непроходимую грязную жижу. Тяжело вздохнув, мы осторожно, стараясь не поскользнуться и не упасть, продолжили продвигаться вперед. Вода падала за воротник, и все глубже пробивался предательский озноб. Маленькая капелька повисла на моей ресничке и начала неприятно щекотать нижнее веко. Она постепенно увеличивалась и, наполнившись до предела, сорвалась вниз шариком теплой воды. Такие же шарики разбивались рядом о поверхности грязных луж. Раздался раскатистый удар грома. Я вздрогнула. А Лукенишна, видимо посчитав это знаком, ускорила свое продвижение. Я удивилась, какой ловкой и проворной она может быть по сравнению с другими пожилыми людьми!
Не так скоро, как предполагали, мы добрались до деревни. На травницу было больно смотреть. Она так боялась, что опоздала! Миновав пару улиц, мы подошли к дому, где жила семья Дани. Быстрее меня женщина оказалась на крыльце дома и уже стучала в дверь. Очень быстро нам открыла мать мальчика – Даяна. Глаза красивой женщины были полны отчаяния и слёз.
- Тётушка Лукенишна! – она бросилась травнице на шею. – Совсем моему мальчику плохо! Сделайте что-нибудь! Тётушка! Я вас умоляю! – рыдала Даяна. Её слезы смешивались с потоками воды и стекали по волосам и щекам. Одежда быстро намокла.
Травница сурово поджала губы, а потом, не справившись с собой, прикрикнула на хозяйку дома:
- Ишь разревелась! Быстро в дом, слезами никому ты не поможешь! Радэт, а ты что без дела стоишь? – окликнула она меня тем же суровым тоном. Но я то знаю, она не со зла. Она так волнуется. Очень сильно волнуется за мальчика. – Разогрей ей настой.