Кажется, я целую вечность не вела дневник, но ведь только отчаяние и одиночество заставляет нас упорядочивать свои мысли.

Я даже не знаю с чего начать. Я отнюдь не чувствую себя другой, но что-то словно не даёт мне дышать полной грудью, что-то будто мешает. Я не понимаю чувств, но одновременно могу их описать, составить целую гамму их малейших оттенков, это словно похоже на цвет ауры, каждое чувство имеет свой цвет. 

Зелёный чай, горячая ванна, сладкий вкус песочного печенья всегда вызывают в нас приятные ощущения, но они - дополнение к жизни человека. Так почему же неотъемлемые её составляющие такие как еда, сон, защита, секс, общение и в конце концов любовь - самое экзистенциальное из всех потребностей, вызывают разные чувства у каждого человека?

Что мы знаем о счастье? Мы, люди века, в котором есть всё, что заменит нам настоящее, что заменит истинные ощущения мира, такие как прикосновения, тепло, мягкость? На протяжении многих веков этим вопросом задавались люди разных эпох со своими ценностями, ставили решение его во главу угла. Многие писатели, художники, композиторы оставляли этой теме лидирующее место в своём творчестве. Но все они так и не разгадали правильный ответ.

Я сидела в тёплой ванне сегодня, потому что мне срочно была нужна разрядка, я не понимала, что мне нужно делать, я не могла разобраться с тем, что заставляло меня переживать. Возможно, я чувствовала себя маленькой девочкой загнанной в угол или поставленной туда, но за что? Понимаешь ли, дорогой дневник, ч не могу назвать себя несчастной, не вижу веской причины переживать, но почему же я это делаю?

Матвей говорит, что мне просто нравится страдать и что никогда я не смогу избавиться от этого, ведь мне всегда будет хотеться жить лучше и по-другому. Но разве это плохо - стремиться к идеальному?

Я любила, а меня нет. Когда мне было 14 лет мой парень, который был, к слову, старше меня лишь на год, изнасиловал меня, а точнее накинулся на меня и повалил тёмным мартовским вечером, когда в моей квартире было пусто. Мне стало страшно, когда меня приковали к полу, я начала выпутываться, но было поздно, когда его член уже оказался во мне. Он скоро кончил и сделал это себе в руку и мне показалось, что меня опустошили. Я пошла в ванную и, казалось, всё это было, как в бреду, но внутри всё ещё пылала жгучая боль, особенно заметная по колотящемуся сердцу. Мы вышли на улицу, было холодно. Я спросила его, что за чувство он испытал пока был во мне и ответ был прост: "моя голова словно отключилась". К тому моменту мы встречались около 10 месяцев. За 6 месяцев до этого была ещё одна попытка, но она не успела свершиться потому что вернулись мои родители. В любом случае у меня не было крови, возможно, я именно тот случай без девственной плевы.
Мне казалось, что я любила его и это единственное, в чём за всю свою жизнь я была уверена. Летом того же года мои родители случайно узнали о том, что он меня потрахивал. Я никак не могла его убедить предохраняться, и мы занимались этим с прерыванием, в тот день же, когда они узнали, был единственный случай, когда он решил сделать это с резинкой. Больше он так не делал. Он брал меня без прелюдий, а я всегда была сухая, боролась с ним каждый раз и сопротивлялась, но понимала, что именно это и доставляет ему больше всего удовольствия. Я начала воспринимать это как игру и скоро я уже не испытывала от этого неприязни и боли. 3й этап - это безразличие, я просто улыбалась тому, что ему хорошо, когда он меня брал, а я позволяла. Он поимел меня к тому моменту в нескольких местах таких как речка, парк, ну и подъезд (классика). Ему нравилось называть меня своей шлюхой, сукой и так далее и нравилось, когда я стремилась доставить ему удовольствие ртом и потом научилась нашёптывать пошлости и провоцировать на предвидиваемое. 
Итак, физическая боль оказалось не настолько невыносимой, как психическая, а относился он ко мне, как к вещи. Совершенно не хотел со мной общаться, не проявлял нежности, снисходительности, всё воспринимал "в штыки", каждый разговор оканчивался посыланием меня и абсолютным невниманием. Он не звонил мне, не звал на прогулки, не хотел приносить мне радость, доставлять удовольствие, но эта боль была мне словно в радость. Я любила и будто жила ради этого