Состояние жара, а потом заледенение души и опускание сердца вниз. На краткую минуту спокойствие со словами "от тебя ничего не зависит", и снова по кругу. С утра начала звонить в справочное. Толку ноль. ПОехала в больницу. Из телефона-автомата позвонила маме. Мама ахнула, и не поехала по долгожданной путевке в Старую Руссу. Пришла в больнцу, а пропуска у меня нет. Не пускают меня в палату. где лежит мой ребенок. Состояние говорят "средней тяжести". А потом выяснилось, что сестра моя спокойно в палату прорвалась и Киру видела и уже вся исплакалась. А я, мать-перемать, все еще болтаюсь вокруг этой больницы. Наконец. меня пустили туда. До сих пор стрыдно. что не смела наши скотские чиновничьи преграды, не осталась там на ночь. не пришла утром и не прошла спокойно, сунув в гардеробе шоколадку. Я и сейчас этого не умею. Ненавижу себя за это. Это же мой ребенок, и никто не имеет права меня с ним разлучать. А так наша больница - тюрьма. Вхожу в палату. подхожу к Кирке. Она такая маленькая, глаз не видать - затекли, одна сторона лица, как утюгом выглажена и смотрится оттуда сорокалетней женщиной.Кокую травму наносит нам жизнь и возраст, если после тяжелейшей черепно-мозговой травмы пебенок выглядит как женщина в полном расцвете лет. В сорок лет. Голова у нее болела, но смотрела моя дочь орлицей. - Ты, что, - говорит, - мамочка такая кислая? Тетка Ленка приходила и тоже такая же кислая была. -
Мне кажется, тогда в моей жизни окончательно сформировался период, когда я разучилась плакать. Кислой я была, но слезинки из меня было не выдавить. Сухое жжение в глазах и готовность терпеть любую боль. Я приготовилась жить с инвалидом. Я приготовилась начать другую жизнь, где не будет мужчин, радости, богатства, интересной работы. А будет ребенок-инвалид. Это было страшно, но опасность операции все еще висела в воздухе. Еще неясно было, будет ли ухудшение или все выровняется. Потом я уже прочитала в книжке Бадаляна, что следующая степень после сотрясения мозга средней тяжести - тяжелая - называется компрессией. И уже в этом случае рассчитывать на жизнь не приходится. Мы с Киркой рассчитывали на жизнь. Ее перевели в палату на четверых, положили лед на голову. И вот этот лед пролежал у нее на голове почти все 24 дня, что мы пробыли в больнице.
Я находилась там день-ночь-день, а потом на ночь приезжала мама.