Продолжаю набрасывать картинки и пытаться выработать единый стиль)
На сей раз - описание столовой "симпатичной" гостиницы и ее "героев"
Снова сильно потянуло плесенью и гарью. Лейтенант пошел на запах и остановился, обнаружив, что добрался до пункта раздачи еды. На тянущемся перед ним столе из черного гранита стояли глубокие серебристые тазы, наполненные жесткими и большим, как кирпичи, кусками серого хлеба, такими же деревянными на вид ломтями непонятно чьего сушеного мяса и даже чьими-то костями в мерзком на вид холодце. Был также таз с кашей из круглой желтой крупы, от которого и шел горелый запах, таз жидкого супа и таз с крупно нарванными листьями какой-то травы, похожей на лопух. Но особенно Петухова потряс последний таз. Там в налитой воде лежали куски трухлявого мокрого дерева, распространяя сильнейший запах плесени. Была еще подставочка с неопознаваемыми плодами красного цвета: то ли фруктами, то ли овощами. Венчала этот ассортимент стоящая над ним, уперев когтистые руки в бока, очень пожилая черноволосая женщина с землистой кожей и беспросветно-черными глазами. На ней был белый балахон в грязных пятнах, подпоясанный замызганным синим платком. Надо полагать, повариха.
- Это у вас весь ассортимент? - иронично вопросил Петухов.
- А тебе чего еще надо? - ответила повариха ужасающим хриплым басом, хуже, чем у пацана в холле.
- Мне? Нормальную еду, наверное, сама-то как думаешь?
- Я продукты не поставляю. Жри чего дают, - грубо отрезала мерзкая карга.
- Да вы людей тут пачками травите, наверное!
- Боишься отравиться, так не ешь, - быстро нашла выход повариха и улыбнулась лимонными зубами. - Чего ты на дерево глядишь? Это вообще не твое.
- Да ну, блин?! - не выдержал лейтенант. - А что "мое"?
- Хлеб, суп и каша. Воду вон там возьмешь, в ведре, - подвела итог женщина и вручила ему глубокую миску. Лейтенант, как под гипнозом, наполнил ее горелой кашей, положил сверху кирпич хлеба и, отойдя, сел за ближайший столик.
Каша оказалась не только пригоревшей, а еще и без сахара и соли. Петухов так удивился, что молча съел четверть миски, откусил хлеб и убедился, что в нем есть примеси песка и камней. Хуже, казалось, стать уже не могло, но тут появился официант.
Такой злобной физиономии Петухов не видел отродясь, хотя за пять лет работы в полиции встречался с матерыми уголовниками. Официант был опять из тех, которые с землистой кожей и лимонными зубами: его выпученные, черные, как дыры, глаза, располагающиеся под сросшимися бровями, рыскали вокруг, будто ища жертву, а тонкие губы под огромным носом беззвучно шевелились. Из черных прямых волос он сделал конский хвостик на самой макушке, придававший ему вид людоедского вождя, а синий фартук был в несколько раз обмотан вокруг его тощего сутулого тела. В когтистых руках официант сжимал непонятную круглую штучку с красным раструбом, как на бибикалке детского велосипеда. Подходя к столикам, он закатывал глаза, дергал рукой в воздухе, и красный раструб со свистом втягивал крошки с поверхности стола. Иногда улетали и куски еды с тарелки обедающего, но официант не обращал на это никакого внимания. Так же, не дожидаясь разрешения, он выхватывал из-под носов зазевавшихся людей миски с недоеденным кормом, то есть супом или кашей, и молча удалялся, не слушая протестующих воплей.
