На днях на НТВ обсуждали начинания совета по правам человека при Президенте РФ.

     Умилил политолог Марков. Он против, потому де, что авторы программы десталинизации на самом деле преследуют политические цели и, в конечном счете, хотят "свергнуть" Путина.

     Что же, И. Сталин (система власти) и Путин (нынешняя система) выросли из одних и тех же культурных корней, поднялись на одной и той же исторической традиции. Первое было чудовищным, абсурдным, великим, возвело в какую-то немыслимую степень всё худшее в нашей истории, духовности, ментальности и душе. Второе вышло имитаторским, рыхлым, эклектичным, с низким, если не нулевым уровнем харизматичности, с элементом постмодернистской насмешки над собой и своим генезисом (хотели, разумеется, не этого, хотели величия, но получается так.)

     Но почва общая, та же самая.

И нынешняя система власти самим фактом своего существования воспроизводит её ценности.

     Единорос Исаев всё время повторял, что нельзя бороться со сталинизмом сталинскими же методами, и потому в процессе этой борьбы мы должны говорить, что в Советском Союзе было и плохое, и хорошее. Ну да, давно не слышали: «с одной стороны, с другой стороны». Итог такой десталинизации – абзац в будущем учебнике по курсу «Россия в окружающем мире». А там, если что, всегда можно вернуться к Сталину как «эффективному менеджеру», по обстоятельствам.

     Телеведущий многократно призывал проводить десталинизацию так, чтобы это не разъединяло, а, напротив, объединяло общество.

     Сразу возникает вопрос: за чей счет достичь такого единения? Такого объятия самого злостного либерала с Прохановым? Очевидно, за счет десятков миллионов уничтоженных, замученных соотечественников.

     Сама постановка проблемы: проводить десталинизацию так, чтобы получить такой-то и такой-то результат, напоминает призыв генсека Черненко (то немногое, что он успел изречь на своем высоком посту) развернуть широкую дискуссию, открыть всю полноту исторической правды, чтобы наглядно выявить преимущества социалистического строя.

     В восьмидесятые, в перестройку рассекречены многие (конечно, не все!) документы, опубликованы исторические, философские, художественные произведения, позволившие понять о Ленине, Сталине, о тоталитаризме всё. Восстанавливался гуманистический, европейский контекст.

     Советский строй умер в том числе и потому, что тоталитарная система не выдержала правды о себе. Её идеологемы и способы функционирования окончательно потеряли всякое подобие легитимности в глазах общества. Её Истина, её справедливость, её представления о Добре и Зле, её величие и всесилие – всё оказалось потрясающе циничной и, к тому же, уже и смешной в своей дряхлости ложью.

     Почему же сейчас, двадцать лет спустя, надо начинать десталинизацию как бы заново? (На уровне массового сознания, во всяком случае, так). Почему мы сплошь и рядом начинаем этот разговор как будто не было Гроссмана, Солженицына, Домбровского, Тендрякова, Шаламова… А потому, что как сказала моя соседка на лавочке у подъезда, поменялся дискурс.

     Но прежде хотелось бы вот о чём. Перестроечная схема:  мы – народ и они – партократы. Мы – жертвы, они – неправедная власть. Уйдет тоталитаризм и исчезнет несправедливость, восторжествует свобода, установится цивилизованное общественное устройство, потому как мы правы, а правы мы уже потому, что мы – жертва – мы добро… А что в нас самих, (в народе, в интеллигенции) есть из истоков, оснований тоталитаризма? Об этом было в великих книгах, опубликованных в 80-х, но осталось, так сказать, на периферии общественного сознания.

     Наша псевдодемократия 90-х скомпрометировала ценности либерализма. Мы узнали, что свобода это когда Борису Николаевичу очень надо избраться на второй срок. Рыночная экономика – когда друзья какого-нибудь клерка из президентской администрации контролируют нефть, газ и ещё что-нибудь в этом роде. «Правовое государство» - когда о преступлениях крупного бандита знают все, кроме милиции и прокуратуры…

     На самом деле беда реформ в том, что они не были системными в качестве либеральных – посредством отдельных либеральных технологий было построено то, что легче всего построить: административный рынок, неквалифицированные, нефункциональные государственные институты. И всё это в сочетании с незащищенной, существующей в неразвитых формах собственностью… Свободы, права здесь оказались неким рудиментом, громоздким наследием времён борьбы с партийной номенклатурой.

     К 2000 - ым власть завершила свою эволюцию от псевдодемократии к псевдоавторитаризму (словечко «псевдо» здесь ни в коей мере не умаляет его бездушия и презрения к человеку.) Власть сняла противоречие между собственной сущностью и провозвещёнными европейскими ценностями.

     А мы? Неотрефлексированное в самих себе ценностное ядро, непреодолённые комплексы потребовали слияния с Целым (или имитации такого слияния), потребовали простоты и объяснённости бытия, подтверждения своей исключительности, «хорошести», права на жалость к самим себе, на безответственность, на расчёсывание любимых своих болячек.

     Воля к социальному и духовному усилию была утеряна.

     Возобладала жажда компенсации за вчерашние и сегодняшние унижения. Отсюда разворот власти и общества к державности, имперскости и прочим прелестям нашей охранительной,  фундаменталистской эклектики (В поиске опоры и успокоения мы припали к той самой почве, на которой и произросло всё то, что изуродовадо нас.)

     Пусть всё это оформилось на уровне вполне комформистском (пока!) но это, по большему счёту, и есть воспроизводство сталинизма. Кто-то, по-моему, Л. Радзиховский, писал, что если мы прославляем империю, то хотим мы того или нет, выплывет Сталин. Если мы в «кольце врагов», то неминуемо оживает Сталин. Можно продлить этот ряд: если мы вновь уверовали в легитимность насилия (крушение этой веры привело к падению тоталитаризма 20 лет назад), если мы равнодушно отказались от тех немногих даров свободы, что были обретенными (нам оказалась не слишком нужна свобода, могли ли мы такое помыслить о себе в конце 80-х!), если мы не нашли в себе самих основания для утверждения системы нравственных координат и ждём, когда это за нас сделает государство , общество, телевизор, церковь – то в конце концов будет сталинизм (пусть такой вот сегодняшний – адаптированный к нашим реалиям).

     Какое-то дурное наше застревание в самих себе… Причём, неважно, в каких семиотических оболочках оно осуществляется, в коммунистических или же православных.

     Как представляется, сегодняшняя десталинизация будет иметь смысл, если мы доведём, додумаем до конца целый ряд неудобных, неприятных для нас мыслей о самих себе, отрефлексируем любимые мифы, соблазны собственной духовности. (Повторю ещё раз, с самим Сталиным, с тоталитаризмом всё ясно.)

     Мы должны стать другими самими собой. Это и может оказаться тем, что объединит нас (под объединением, естественно, понимается отнюдь не желание сбиться в кучу и отказаться от собственного мнения.)

     И в этом своём становлении нам есть на что опереться – европейская, личностная, универсалистская традиция русской культуры, которая, на самом деле, не прерывалась никогда.

     Рано или поздно общество скажет «нет» нынешней власти, а вот выйдет ли оно тем самым за рамки извечной нашей культурно-исторической парадигмы или же изберёт очередной (смягченный? ужесточенный?) вариант того же самого, будет зависеть от успеха-неуспеха этой, в широком смысле слова, десталинизации…