Несмотря на то что Крым находится относительно недалеко от нас, наша первая поездка туда состоялась когда мне было 20 лет. У нас с Димой тогда был период бурной дружбы с тремя участниками «Блайс оф Меднесс» и сейчас трудно уже сказать кому в голову пришла идея съездить в Крым. Ехать решено было вдесятером, в число участников мероприятия входили: мы с Димой и Вестой, наш двоюродный приехавший погостить с Севера брат Саша, Майк, Роб, Дрон, Алекс, Ира, Дес и Джон( для непосвящённых – Джон – это Димин одноклассник и, на тот период, по совместительству друг). Решение ехать было принято, оставалось только сообщить об этом нашим родителям. Перед самой поездкой все участники похода были собраны у нас дома для напутственной беседы. Речь держала родная сестра моей мамы тётя Нина, потому что моя мама была способна лишь, драматически заламывая руки, периодически восклицать: «Ой! Вы все там убъётесь!». Вероятно у Майка лучше всех получалось её успокаивать, а может у него было самое умное лицо из всей нашей компании, но как бы там ни было, Майк был назначен самым главным и тётя Нина с очень серьёзным видом возложила венок ответственности на его голову.
Потом последовала череда рутинных дел, таких как взятие напрокат 5-ти местной палатки и оранжевых, величиной в человеческий рост, «Ермаков», наполнение их продуктами, котелками и тому подобной ерундой и вот, наконец, в полдвенадцатого ночи мы немного опьянённые предстоящей свободой и неизвестностью и радостно галдящие, сели в поезд. Почему-то места у нас были не рядом и даже в разных вагонах, но это никому не помешало весело провести ночь. Дима, Дес и Джон раскупорили банку предварительно сваренного «молока» и немного оттуда отпили, в результате чего банка упала и разбилась, от ужасной вони проснулся их мужичок-сосед и стал допытываться что же было в банке, на что те дружно сказали: «Краска!». Мужичок не поверил и они решили прогуляться по вагону, Дима мне потом рассказывал что узоры на стенках их плацкартного вагона вдруг ожили и пришли в плавное движение, а глядя на высунувшиеся из под простыни ноги мирно спящих пассажиров, Дима вдруг понял что все они мертвы и он едет в вагоне наполненном трупами.
Остальные участники похода провели ночь менее экзотично и рано утром мы уже выходили на перрон Симферопольского вокзала.
Было чудесное солнечное июльское утро, отстояв очередь в кассы, мы приобрели билеты. До отправления троллейбуса было ещё около часа, мы осмотрелись и увидели группу неформалов, вероятно таких же «дикарей» как мы, подошли к ним, познакомились и немного потусовали и вот уже из окна допотопного троллейбуса нашим взорам открывались захватывающие дух своей чарующей красотой крымские пейзажи! Мы сошли на остановке с чудесным названием «Солнечное» от которого, если верить рассказам заранее опрошенных мелитопольских неформалов, ранее в Крыму уже побывавших, до моря было рукой подать. Троллейбус умчался и мы остались стоять на пустом шоссе, вбирая в себя красоту возвышающихся вдалеке гор и бескрайней лазури неба, правда немного смущённые тем фактом что моря нигде видно не было. Мы направились к виднеющейся вдалеке, утопающей в зелени деревушке, чтобы расспросить у местных жителей направление к морю. Мужичок, к которому мы обратились с вопросом «Как нам добраться до моря?», рассмеялся и сказал, что если мы хотим идти туда пешком, то идти нам придётся дня два и указал направление. Подкрепившись свежим молоком и домашним хлебом, мы двинулись в путь!
Чтобы сократить путь, было принято решение идти напрямик, через горы. Сначала идти было очень весело, потому что просторы крымских пейзажей, пьянящее чувство свободы и вкус неизвестности добавляли в кровь адреналина, но потом дорога круто поползла вверх и через час подъёма мы, запыхавшиеся и уставшие, вышли на бескрайнее плато, где было решено сделать привал.

Мы сели на свои рюкзаки, набили несколько папиросок и пустили их по кругу. С этого момента наше путешествие можно начинать считать весёлым, потому что впоследствии все сказали что без травы мы, пожалуй бы, целыми до моря не дошли. После плато начался ряд подъёмов и спусков соответственно, на которые человек в здравом уме лезть бы не стал. Мы стояли у подножия горы и понимали что наверх нам , тем более с «Ермаками», не взобраться, но мы, смеясь, взбирались. Потом, стоя наверху, мы понимали что для того чтобы спуститься нужно сбегать, потому что спуститься потихоньку не выйдет из-за практически отвесного спуска.
К тому же в Роба вселился дух спортивного комментатора, он сбегал первым и громко комментировал каждого из нас, с «Ермаками» и воплями несущихся вниз. Спустившиеся присоединялись к комментатору и каждый новый комментарий сопровождался диким хохотом. Больше всех досталось Десику, может ему рюкзак самый тяжёлый достался, а может день неудачный выдался, только он всё время падал. «На финишной прямой появляется итальянский спортсмен! Ему страшно, он растерян, он не хочет спускаться! – орал Роб, - но нет, он взял себя в руки, он побежал! Он набирает скорость и о нееет! Он падает! ( несчастный Десик кубарем катился с горы, безуспешно пытаясь затормозить) Ему удалось подняться! Он снова с нами! Он продолжает спуск! Он набирает скорость! Мы с тобой Дес! И нееееееет! Ещё одно падение итальянского спортсмена!»
Вобщем я не помню сколько раз падал Дес, я помню что старалась не смеяться потому что мне его было жалко, но не смеяться было невозможно, особенно когда он в конце скатился в колючки и не мог встать, мы его вытаскивали, весь его голый торс был в кровоточивших царапинах, но он сам смущенно улыбался.
Да, ещё один момент был: когда мы в очередной раз взобрались на гору, Джон, указывая пальцем вперёд, закричал: «Море, море!» Мы обрадовано посмотрели в указанном направлении, но никакого моря не увидели и поняли что Джон так пошутил. Мы сказали ему что-то неприятное и двинулись дальше. Спустя какое-то время Джон снова крикнул «Море, смотрите там море!», но мы сказали что это уже не смешно и снова пошли дальше. Но Джон не унимался, время от времени, он подпрыгивал, показывал пальчиком вперёд и пищал: «Море! Море!», а мы ему говорили: «Отстань, Джон!», пока кто-то из нас не пригляделся и не различил вдалеке корабль, плывущий по морю. Просто до моря было довольно далеко и оно сливалось с небом и если бы не корабль никто бы и не догадался что это море. Не могу передать охватившей нас радости, хотя куда уже было больше! Джон получил свою заслуженную похвалу, а мы с удвоенным усердием ринулись к цели.
Ещё засветло мы добрались до моря и бросились в него дабы омыть свои исцарапанные тела. Я не стала купаться, я сидела на земле и смотрела на море, наверное усталость, слияние с природой и красотой подействовали на меня таким образом, что ни одной мысли не осталось у меня в голове, только звенящая пустота, блаженство и нега. В этом новом необычном для меня состоянии я находилась, пожалуй, всего несколько минут, мне оно очень понравилось и впоследствии больше никогда не повторялось.
Лесистый горный склон спускался почти к самому морю, место не фантастическое, но довольно живописное, мы нашли источник с пресной водой и неподалёку от него разбили лагерь. Установили две палатки: двухместную, в которой жили Дима, я и Веста и пятиместную для всех остальных. Потом развели костёр и приготовили ужин. Первый вечер каждый провёл так как ему больше хотелось: кто-то у костра, кто-то у моря.
Утро для меня было поистине блаженным: как же здорово проснуться и осознать что привычная и рутинная картина мира изменилась на новую и яркую, как здорово откинуть полог палатки и всеми органами чувств впитать в себя солнечное летнее утро, сочную зелень листвы, щебетание птиц, красоту леса и гор! Это место притянуло нас как магнитом, мы просидели там два дня, купаясь, загорая и исследуюя близлежащую лесную территорию. В эти два дня началась моя дружба с Робом. Началось всё с того что как-то я спустилась к морю и увидела сидящих на берегу и беседующих Майка с Робом. Я подсела к ним, сначала слушала их спор, потом сама подключилась, а потом Майк ушёл, а мы с Робом остались разговаривать. Темы были самые безумные: и духовные, и мистические, и психологические, короче мы увлеклись и ушли уже когда совсем стемнело и я окончательно замёрзла. Но беседовать нам понравилось и Роб предложил на следующий день прогуляться с ним по лесу. Он нашёл очень живописную поляну, где как сумасшедшие стрекотали сверчки, мы опять долго и много говорили, лежали в траве и смотрели на небо пока не стемнело и не пора было возвращаться в лагерь. Но как бы романтически это не выглядело, мы с Робом всё же были только друзьями, у него была Лена, а я его воспринимала только как собеседника и друга.
Два дня пролетели как один миг и Дима поднял тему что мы тут засели, а в Крыму куча замечательных мест и давайте же куда-нибудь ещё пойдём! Но как-то предложение его было встречено без особого энтузиазма, поэтому проснувшись рано утром Дмитрий взял Весту и ушёл один в горы, при этом правда никого не предупредив. Панику подняла я, когда, проснувшись и обыскав весь лагерь, поняла что Дима исчез. Так как Весты тоже не было мы поняли что он ушел с ней, но куда, и что с ним может случится, и где его если что искать, словом мы все были немного в шоке. Его не было весь день, вернулся он вечером, счастливый от слияния с лесом, рассказал что был там-то и там-то, что зашел очень далеко, собирал мусор в лесу, чтобы лес был чистым и за это лес подарил ему футболку и бейсболку, которые он нашел, что какие-то добрые люди дали ему денег на автобус и что если бы не они , то пришлось бы ему идти обратно пешком, тогда он вообще неизвестно когда бы вернулся. Но мы ему радость подпортили конечно, сказали что мы тут себе места весь день не находили и не знали что думать и куда идти его спасать, он обиделся, сказал что мы сволочи, испортили ему радость от такого замечательно проведённого дня и что он взрослый и наша опека ему не нужна.
У Алекса с Ирой поездка в Крым совпала с началом их романтических отношений, они всё время старались уединиться и бродили где-то вдвоём, так вот они забрели в какой-то то ли заброшенный, то ли неухоженный санаторий и потом позвали нас показать его. Место было красиво своей дикой красотой, мне почему-то запомнилась беседка, заросшая какими-то вьющимися растениями с видом на море. Она напомнила мне сказку о спящей красавице, которую принц нашёл через сто лет, вот в такой вот, наверное, похожей беседке.
Там же, в санатории, мы узнали что наш лагерь находится всего в 7-10 километрах от Ялты, поэтому после обеда мы, собрав вещи, берегом моря пошли в сторону Ялты.
Всё таки невозможно передать в рассказе весь спектр ощущений и эмоций, переживаемый даже на отрезке пути от нашего лагеря до Ялты: нашей молодой энергичной весёлой дружеской атмосферы, незначительных маленьких смешных ситуаций, разговоров, проделок нашего милого чертёнка Весты и т. д. и т. п.! Веста нас всех рассмешила на набережной в Ялте. Веста вообще у нас была доброй собакой, ненавидела она только кошек, а к людям она относилась хорошо, поэтому мы спустили её с поводка и предоставили ей возможность побегать. Ещё одной её отличительной особенностью было то, что она любила ездить в автобусах. Если Дима брал её с собой на дальнюю прогулку и хотел сократить путь, подъехав на желтом «Икарусе», она садилась к нему на колени и смотрела в окно, забавно вертя головой. А тут на ялтинской набережной она увидела львовский «ЛАЗик» с табличкой «Ветеран», куда по очереди набивались ялтинские пенсионеры. Юркнув между ветеранами, она заскочила в автобус и встала на задние лапы, передними оперевшись на обмотанную изолентой трубу, служившую поручнем, с непринуждённым видом выглядывая нас через лобовое стекло. Нам её непосредственность показалась смешной, в отличие от ветеранов, правда они только поначалу испугались, но потом продолжали методично загружаться в автобус. Вызвав Весту из автобуса, мы продолжили погружение в ялтинскую набережную!
Набережная в Ялте – замечательное место! Во всяком случае так мне показалось в мои 20 лет. Мне она подарила радость свободы: на мне была нелепая одежда, грязные волосы прикрывала бандана, но никто из окружающих не кидал на меня осуждающих взглядов, даже не то что им не было до меня никакого дела, а скорее я гармонично вписывалась в их приподнято-радостное настроение. И кажется так обстояло дело тут со всеми: и с мексиканскими музыкантами, исполняющих что-то радостно-энергичное, и с факирами, глотавшими огонь, и с бесчисленными музыкантами- художниками- продавцами книг и Бог весть ещё кем – каждый выражал себя, либо просто так, либо пытаясь заработать немного денег, внутренне чувствуя что здесь найдутся те, кем он будет понят и принят. Мне там было радостно, я дышала там полной грудью!
Ночевать решено было на скамейках на набережной, правда это было неудобно, да и ночью ветер дул с моря и было холодно. Наверное по этой причине, а может под воздействием пьянящей свободы, Дима, Джон, Десик и наш брат Саша решили прогуляться и попить пива. Время было позднее, мы вяло попытались их отговорить, но попытка вышла безуспешной, они ушли, а мы, прижавшись друг к другу, попытались хоть немного поспать. Проснувшись утром, мы увидели восход солнца, а вот ушедших погулять мальчиков видно нигде не было. Больше всех волновался Майк, наверное потому что понимал, что венок превратится в удавку, которую наша мама, тётя Нина и мама Джона затянут на его шее, если с их мальчиками что-то случится. Он попытался найти ближайшее отделение милиции, чтобы разузнать там что-либо. В отделении ему сказали что их действительно забрали ночью, и сейчас они в другом отделении, где-то за чертой города. Утро было ещё раннее, транспорт не ходил, Майк был весь на нервах, а я, к своему стыду, настолько была переполнена позитивом, что для плохих мыслей там просто не оставалось места. Я успокаивала себя тем, что раз за это дело взялся Майк, то оно непременно благоприятно решится, за то что может произойти с мальчиками я почему-то не думала. А зря. Они вернулись вскоре сами, пришибленные и поникшие; их отпустили потому что дежурные позвонили ночью домой Джону и папа Джона что-то там дежурным рассказывал и ругался, но грубость отечественной милиции, унижение и несправедливость оставили в их наивных душах неприятный след.
Днём мы гуляли по Ялте, звонили домой родителям, потому что Джона мама, разумеется, всё рассказала нашей и нужно было её успокоить. Мама взяла с нас слово, что мы завтра же, целыми и невредимыми, должны вернуться домой. Второй раз ночевать на набережной не хотелось, поэтому мы сняли комнатку, которая и послужила нам ночлегом.
Вот, собственно, и подошло к концу моё повествование. Помню как мы ехали обратно в Симферополь на троллейбусе, что Майк сидел рядом со мной и что он заснул, положив голову мне на колени. Потом вокзал, где мы дощёлкали последние кадры нашей плёнки, поезд и Мелитополь.
Эта поездка в Крым была первой в нашей жизни, нам казалось что мы обошли пол-Крыма, хотя мы побывали только в двух местах. Что до меня, то эти пять дней как будто растянулись для меня во времени, потому что вместили в себя столько положительных событий и эмоций, красоты и свободы, общения и радостного восприятия мира, что даже неприятная мысль о том, что нужно возвращаться и утратить всё это растворялась в моей бесконечно позитивной внутренней наполненности.
Я была в Крыму ещё много раз и видела больше интересных городов и мест, но таких ощущений как от первой поездки больше не испытывала. Так что всё-таки была она особенной, во всяком случае для той меня, какой я была в свои двадцать лет.
[700x473]
[700x472]
[700x469]