"Ты слишком очеловечилась," - с нотками брезгливости в голосе сказал Незз Еве, своей старшей сестре.
"Ты тоже," - усмехнулась она в ответ.
Незз всё прокручивал в соей голове эти слова, убеждаясь в их правоте с каждым своим шагом по пустому тёмному коридору давно заброшенного здания. Под босыми ногами время от времени хрустели осколки стекла или шуршал потревоженный мусор. Но демона это нисколько не волновало. Усталый взгляд чёрных глаз был прикован к цели - старой, чуть подгнившей деревянной двери в самом конце. Он неуклонно двигался к ней, по такому привычному маршруту, который обыкновенно успокаивал его. Но не в этот раз, нет. Сегодня, в эту холодную осеннюю ночь, когда слова его сестры на каждый тихий шаг отдавались в голове звонким эхом, внутри нарастало что-то плотное и тревожное. Впервые он задумался, почему идёт этой дорогой? Почему, сколько бы не прошло времени, не изменяет этому месту, этой привычке?
Бледная тощая рука бесшумно коснулась обшарпанной двери и легко толкнула. Та поддалась и с коротким скрипом открылась. Взгляду демона открылся до боли знакомый вид пустой комнаты с ободранными серо-золотыми узорчатыми обоями, на которых ещё остались светлые прямоугольные следы от когда-то стоящих здесь шкафов, а пол украшал хаотичный узор из кусков осыпавшейся штукатурки. Скупой свет пасмурной ночи лениво и как-то неясно отражался от белого пыльного покрывала, которое скрывало под собой что-то большое, стоящее в центре помещения. Именно к этому предмету и подошёл Незз. Аккуратно взявшись за свисающий край, он чуть потянул ткань на себя. А та будто только и ждала этого момента - материя быстро и легко соскользнула на пол.
Жестковатые подушечки пальцев мягко погладили обнажившуюся полированную крышку чёрного рояля и подняли её с такой осторожностью, словно инструмент был сделан из стекла. Струны внутри низко загудели, словно приветствуя. Чуть кивнув головой в ответ, Незз подошёл к роялю спереди, как можно тише придвинул табурет, сел и осторожно поднял крышку клавиатуры. Пальцы скользнули по покрытой мелкими царапинами поверхности костяных клавиш. Отчего-то вид упорядоченного чередования чёрного и белого успокаивал.
Из груди мужчины вырвался тихий вздох. Он занёс руки над клавиатурой и взял первые аккорды, тихие, меланхоличные. А за ними полилась из-под тонких пальцев музыка, обманывающая слух негармоничными сочетаниями звуков, сквозящая тоской, завораживающая. Мотив одиночества звучал на фоне темы большого города, полного ночных огней, отчего оттенялось ещё больше. Вот уже отдельно слышны отголоски чего-то, похожего на безнадёжное ожидание, пропитанное отчаяньем. Тонкие кисти ловко двигались вдоль клавиш, легко подбирая нужные звуки. Пыльный воздух пропитался горечью и тоской, которая выливалась звуками из чужой души. Беспрерывно, бесконечно.
Бледные блики полупустого света на коротких смоляных волосах и чёрной одежде чем-то напоминали неосязаемую руку, мягко касающуюся тела пианиста. Свободно гуляющий через разбитое окно ветер запускал внутрь свои дуновения, которые любопытным зверьком завивались вокруг ног. А музыка всё звучала, рояль плакал вместо музыканта.
Только к предрассветному часу измученные пальцы почти беззвучно взяли последний аккорд и отстранились от клавиатуры, опускаясь на худые ноги.
- Спасибо, мой друг... - еле слышно проговорил Незз хрипловатым от бесконечного курения голосом.
Ему послышалось, что рояль в ответ тихо загудел струнами. Обескровленные губы ровно на секунду скривились в усталой ухмылке, после чего мертвенно-бледному лицу вернулось его обычное безразличное выражение. Незз тихо поднялся, закрыл инструмент и накрыл его сверху белой тканью. Он перевёл взгляд на улицу. Там он увидел лишь кусок тёмного-тёмного неба. Говорят, что перед рассветом темнее всего. И если это так, то насколько ещё должно потемнеть его существование, чтобы солнце наконец встало?
Шумный выдох стыдливо рассеялся в звенящей тишине. Развернувшись, демон направился к выходу из комнаты. Он бесшумно притворил за собой дверь и вновь пошёл по бесконечному коридору. Чувство усталости смешалось с тихим удовольствием. После излияния своей горечи, которая была куда противнее его табака на вкус, стало чуть легче. Всего немного, но легче. Именно поэтому он вынужден возвращаться суда снова и снова, навещать своего старого друга. Именно так, друга. Потому что только он умеет выслушать и почувствовать его, Незза. Никто не смог бы, а он - может. Выходец из семьи Небельхафт думал, что это равноценный обмен: ему нужно через что-то выразиться, инструменту нужен был кто-то, кто смог бы играть. Сам демон был рад такому симбиозу. Потому что только так он мог выжить в эти времена, когда каждый день становится темнее предыдущего и не ясно, когда же наконец пробьются сквозь эту мглу первые кончики лучей солнца. Совсем как этим слишком ранним утром...
Где-то внизу всё ещё спал город, убаюканный колыбельными ветра. В абсолютной тишине только хрустели осколки стекла под босыми ногами.