[176x250] Кардинал Жан-Мари Лустигер, еврей, обращенный в католицизм и ставший в церковной иерархии одной из самых влиятельных фигур в римско-католической Франции, умер в субботу, 4 августа, в медицинском центре в Париже. Ему было 80. Лустигер, чья мать была польской иммигранткой и погибла в Аушвице, был архиепископом Парижа в течение 24 лет, и лишь в 2005 году, когда ему исполнилось 78 лет, его сменили на этом посту. 
    На протяжении многих лет Лустигер был лицом римско-католической церкви Франции, выступал на злободневные темы и служил голосом безмолвных жертв в смутное время. 
    Рожденный Аароном Лустигером в Париже 17 сентября 1926 года, он был первым ребенком в семье польских еврейских иммигрантов, которые держали магазин чулочных изделий. В 1940 году, после нацистской оккупации Франции, его с сестрой отправили жить в дом католички в Орлеан, находящийся на юге от столицы в 130 км. В августе того же года, в возрасте13 лет, его крестили, добавив к его имени Жан-Мари. Два года спустя его мать отправили в Аушвиц.        
    Лустигер никогда не рассказывал о трагедии своей матери Гизеле, убитой нацистами. Но в 1999 году во время Национального дня памяти, посвященного высланным и умершим во время Второй Мировой войны евреям Франции, Лустигер принял участие в чтении имен, таким образом, почтив память своей матери. Он произнес: «Гизеле Лустигер», — и добавил перед тем как продолжить: «ma maman (моя мама)».                                       
    «Силе дьявола можно противостоять только большей силой — любовью», — сказал Лустигер в 2005 году в польском Лодзе на мессе, посвященной памяти более чем 200 000 евреев, высланных оттуда в лагеря смерти. 
    Лустигер был центральной фигурой в процессе иудео-католического примирения, ознаменовавшего период правления папы Иоанна Павла II, с которым он был очень близок. Он представлял понтифика на церемонии в 2005 году, посвященной 60-летию освобождения Аушвица (Освенцима).
    «Я не хочу возвращаться сюда, потому что это место смерти и разрушения», — сказал Лустигер репортерам. «Я поехал только потому, что меня попросил об этом епископ». 
    Будучи архиепископом Парижа, Лустигер осуществлял закулисную дипломатию, извещая Ватикан об обеспокоенности евреев католическим антисемитизмом и строительством монастыря рядом с лагерем смерти Освенцим. Последняя проблема имела особое значение для Лустигера: его мать Гизеле погибла в этом лагере.
    Не похожий на других, архиепископ и кардинал, Лустигер сочетал в себе свои еврейские корни с выбранной им верой. «Христианство — это плод иудаизма», — сказал он однажды. «Передо мной никогда не стоял вопрос об отрицании моей принадлежности к иудаизму. Как раз наоборот», — написал он в «Le Choix de Dieu» («Выбор Б-га»), диалогах, опубликованных в 1987 г. 
    В апреле 2007 года Лустигер объявил, что проходит курс лечения от «тяжелой болезни» в Парижском хосписе для неизлечимо больных. 31 мая Лустигер, прикованный к инвалидному креслу, выступил в престижной Academie Francaise чтобы попрощаться со своими «бессмертными» коллегами, как называют 40 членов этой академии. Автор ряда книг, Лустигер стал членом Academie Francaise в 1995 году. Несмотря на болезнь, «мы чувствовали его страсть», — сказал позже его коллега, член Академии Жан-Мари Руарт. 
    По сообщению JTA,Нью-Йорк, умирая в Парижском хосписе кардинал Жан-Мари Лустигер, католический священник, еврей по рождению, который многие десятилетия служил посредником между Ватиканом и еврейской общиной, позвонил своему давнишнему другу раввину Израилю Сингеру, бывшему высокопоставленному деятелю Всемирного еврейского конгресса (ВЕК) и главному игроку на поле строительства иудео-католических отношений. Сингер немедленно вылетел в Париж и успел несколько раз увидеться с Лустигером до его кончины от рака.
    «Он был в абсолютно ясном сознании, — сказал Сингер, который называл Лустигера его еврейским именем. — Некоторые беседы касались событий 25-летней давности и были очень трогательными».
    «Он понимал реакции, которые возникают у еврея по поводу чувствительных и важных проблем, — сказал Сингер. — Его не надо было ни в чем убеждать. Он знал, что значит быть евреем в нееврейской среде, поскольку многие католики-аристократы его, вероятно, считали евреем».
    Несмотря на то, что Лустигер многие годы был поборником межрелигиозного примирения, небольшая когорта еврейских лидеров, которая регулярно вела межрелигиозный диалог со своими католическими коллегами, воспринимала Лустигера с некоторым недоверием. Хотя многие восхищались его теплотой и дружелюбием, даже люди, близкие ему, признавали, что им неловко сидеть рядом с человеком, который добровольно крестился в католичество и при этом продолжает говорить о себе как о еврее.
    «Я родился евреем и таковым останусь, даже если многие этого не приемлют», — сказал как-то Лустигер в интервью.
    «Для меня миссия Израиля состоит в том, чтобы нести свет гоям, — сказал он, использовав ивритское обозначение неевреев. — На это я надеюсь, и я верю, что христианство — есть средство достижения этой цели».
    В интервью, данном вскоре после того, как Иоанн Павел II пожаловал ему сан архиепископа, Лустигер сказал журналисту: «Для меня это назначение равносильно тому, как если бы вдруг на распятии появилась желтая звезда».
    Один еврейский лидер, который не раз встречался с Лустигером в связи с межрелигиозным диалогом, сказал, что подобные высказывания подчеркивают то, что, на его взгляд, является «проблематичным» характером этого предприятия.
    «Он говорил, что, будучи католиком, он полностью реализовался как еврей, — сказал этот лидер, попросивший не упоминать его имени. — Из этого следует, что, если ты не достиг той вершины, ты не совершенен».
    «Еврейским лидерам потребовалось некоторое время, чтобы убедиться в том, что он не занимается прозелитизмом, но действительно искренне считает себя связующим звеном, способным помочь примирению», — сказал раввин Джеймс Рудин, бывший председатель Международного еврейского комитета по межрелигиозным консультациям.
    Даже Сингер, который был близок с Лустигером и принимал его у себя в доме, сказал, что чувствовал себя очень неловко во время их первой встречи.
    «Для меня это было практически невероятно, — сказал Сингер. — Мне было неловко рассказывать людям, что мы вообще виделись».
    Если это было непросто для его еврейских собеседников, похоже, так же непросто это было для самого Лустигера.
    В 1970-е сообщалось, что он подумывает о переезде из Франции в Израиль, но он остался и сделал стремительную католическую карьеру.
    В 1995 году, когда визит Лустигера в Израиль совпал с Днем памяти Холокоста, он подвергся поношениям со стороны главного раввина Израиля Меира Лау, который обвинил Лустигера в предательстве своего народа в его самый черный час.
    «Сказать, что я больше не еврей, равносильно тому, чтобы отвергнуть моего отца и мать, моих дедушек и бабушек, — ответил Лустигер. — Я такой же еврей, как и все остальные члены моей семьи, которые были безжалостно убиты в Освенциме и других лагерях».
    В более светлый для него момент — во время посещения Тель-авивского университета, у него спросили: может ли он стать следующим понтификом? На что он ответил еврейским словом — «мешуге» (сумасшедший).
    Лустигер был посвящен в священники 17 апреля 1954 года в Париже после получения степени по философии и теологии в семинарии Carmes при Католическом Институте. В течение 15 лет он работал священником для студентов Сорбонского Университета, и, говорят, ездил на мотоцикле по извилистым улочкам латинского квартала к студентам с левого берега. Лустигер был назначен пастором в приход Sainte Jeanne de Chantal и занимал этот пост 10 лет до 1979 года, когда начался его стремительный подъем. 
    В 1979 году Лустигера назначили епископом Орлеана, а в 1981 — архиепископом Парижа. Два года спустя, в 1983 году, Папа Иоанн Павел II сделал его кардиналом. 
    Несмотря на свою роль «Принца Церкви», Лустигер остался невероятно простым человеком, писал Бен Харрис, в 1981 году он организовал христианскую радиостанцию «Радио Нотр Дам», занимался разными проблемами, начиная с трагедии во Франции в августе 2003 года, когда жара убила тысячи людей, и заканчивая построением объединенной Европы.
    Люстигер никогда не обсуждал свои личные дела. Тем не менее, он взывал к «настоящему диалогу» христиан и евреев в книге 2002 года «La Promesse» («Обещание»), в которой исследуются иудео-христианские отношения и «загадка Израиля». 
    По словам парижского офиса архи епископа, похоронная месса, посвященная Лустигеру, была проведена в кафедральном соборе Нотр Дам в Париже.

Источник