В холодную простынь сверну остатки тебя,
Мужчины не плачут, мужчины не носят колготки,
Пустыми останутся шторы, но это судьба
Квартира воспоминаньем останется колким.
Зеленый, по-нашему, чай на кухне остыл,
Пытаясь забыться втыкаю в себя иголки,
Я больше не чувствую, мой оступился пыл,
Ты был изначально котом, по-своему, кротким.
Мурлыкал и я впускала тебя домой,
И в марте прощала загулы с особенной киской,
Однажды помаду нашла, и крикнула "стой"
А ты обернулся, предчувствуя, зубы стиснув.

Теперь опустела квартира, забыв ключи,
И в поворте замка задумались створки,
Мы вместе со шторками снова одни молчим,
На улице вьюга и веселится дворник.
Я выпью на кухне давно остынувший чай,
Запью валидолом остатки своей печали,
И в пьяном бреду напишу, вот так, невзначай,
Я больше не помню, милый, как тебя звали.
Врачи называют тебя психологией чувств,
А я запиваю таблетки шепчу: "любимый",
В наушниках скачет по нервам наигранный блюз,
А я все ищу твой образ в словах хранимый.

Зароюсь в постели подальше от мутных снов,
Ты станешь одним из странных моих героев,
И знаешь, как раньше, не завожу котов,
И вьюга остатками снов меня не укроет.
Зеленый, ромашковый чай забыт на столе,
Остались лишь запахи мокрых твоих ладоней,
А мне в этой душной квартире пришлось стареть,
Затем загибаться от смерти в тоске преисподней.
В наушниках скачет по нервам усталый Сплин,
Наигранный вечер давно опустился в полночь,
Желаю тебе, под старость, остаться одним,
Со стаканом в руке зеленого чая полным.

Мне в душной квартире отныне дышать легко,
Забытых историй давно провернулся смысл,
Холодную простынь сверну и завяжу узелком,
Подальше от чуждых, свирепых, избитых мыслей.
И ты не мяукай под дверью уставший кот,
Я больше тебя не впущу в протертые окна,
И нашу историю вплоть до наоборот,
Оставим в узорах зимних на старых стеклах.

© Леся Штефан