[285x400]Она переняла его привычку не слышать, когда не хочется, и, поскольку этому приемчику он сам научил ее, ему ничего не оставалось, как восхищаться уверенностью, с которой она пускала его в ход.

***

С мыслью о смерти он почти свыкся, но как свыкнуться с мыслью о том, что он должен умереть здесь!

***

Что-то глухо билось у Эсбери в затылке, как будто сердце ненароком попало туда и теперь рвалось обратно.

***

Отец всегда поступал жестко, но вот в один прекрасный день за завтраком свалился замертво на стол, успев в последний раз гневно взглянуть на жену, точно она одна была во всем виновата.

***

С чего он женился на ней, Паркер понимал – по другому ее нельзя было добиться, – не понимал только, с чего он теперь с ней валандается.

***

Никогда раньше Паркер не испытывал даже малейшей завороженности. Пока он не увидел ярмарочного артиста, ему и в голову не приходило, что в факте его, Паркера, существования есть что-то необычное. Собственно, это и тогда не пришло ему в голову, но в нем угнездилось странное беспокойство. Словно слепого парня развернули лицом в другую сторону, да так аккуратно, что он даже не ощутил смены направления.

***

Даже такой старый дурень, как он, мог бы догадаться, что не надо встревать, когда женщина разговаривает сама с собой.

***

– Одно из основных прав человека, – продолжал он, глядя в прозрачные глаза девочки, – это право не подражать дуракам. Право не быть как все.

***

Вилли проснулась ночью от боли. Мягкой, зеленой боли с фиолетовыми отсветами глубоко внутри. Она даже не сразу поняла, что проснулась. Ее голову мотало из стороны в сторону, какие-то размытые фигуры, жужжа, перемалывали в ней валуны.

***

Он откинул голову на спинку кресла и попытался подумать о чем-нибудь другом. В последнее время у него почти не осталось мыслей, от которых к горлу не подкатывал бы ком.

***

Боль, гнездившаяся в горле, теперь разлилась по всему лицу и вытекала из глаз.