[258x400]– Ты пел сегодня в церкви, папа?
– Священник ошибся.
– В чем же?
– В Вустершире не водятся кролики.
– Разве?
– Нет, и сдобные булочки тоже.
Миссис Лэм с горячностью уверяла окружающих, что в бессвязных речах мужа есть свой глубокий смысл, но Мэри знала, что никакого смысла в них нет. Однако же теперь отец интересовал ее больше, чем когда-либо прежде. Ее очень занимали его загадочные, ни с чем не вязавшиеся фразы; Мэри чудилось, что его устами английский язык беседует сам с собой.

***

Отношение к собственному пьянству было у Чарльза странное: себя хмельного он воспринимал как незадачливого знакомца, со злой долей которого давно свыкся. Не оправдывал его, но и не стыдился. Просто признавал его существование.

***

Дети росли как трава в поле и носились очертя голову по портовым закоулкам, среди пакгаузов и складов. Странный это был мир; Джозефу казалось, будто море входит прямо в город. Ветер здесь дул морской, и птицы летали морские. Канаты и мачты, бочки и сходни – все представлялось ему большущим, вынесенным на сушу кораблем.

***

– А теперь скажите мне вот что. Как нам скоротать вялотекущее время?
– В дружеской беседе.
– Я не о том. Не здесь. И не сейчас. Я говорю о праздных летних месяцах. О знойных деньках. О днях вина и роз, по выражению Горация.
– Вот ты и нашел ответ. Пей вино и закусывай розами.

***

А знаете ли вы, что у Шекспира слово «теперешний» значило «обыкновенный, заурядный»?

***

– У них свидание, да, мисс Лэм?
– Да, свидание. У влюбленных же это основное занятие.

***

Вот оно, истинное назначение театра, думал Уильям. Спектакль дает зрителям возможность, причастившись тайн искусства, воспарить над своим «я». Отчего прежде мысль эта не приходила ему в голову? Подобно актерам, которые, совершив таинство преображения, из обычных мужчин и женщин становятся кем-то иным, зрители тоже переходят на новую, более высокую ступень существования и понимания жизни.

***

Значит, Уильям ей лгал. Он ее предал. Она с удивлением отметила, что думает о совершенно посторонних вещах – о стайке воробьев, перелетающих из одного укромного угла в другой, об осколках стекла на булыжной мостовой, о вздувшейся на ветру льняной занавеске, о свинцовых тучах, грозящих проливным дождем. Затем, так же внезапно, ее охватила радость. Больше ничто не сможет ее задеть. Ничто не ранит.

***

Мысли являются ко мне без приглашения. Вон они порхают по комнате, видишь?