[245x400]Если бы все это продуманно расставить, вымыть, вычистить, комната стала бы уютной, в ней было бы приятно жить и работать.
Но одна лишь мысль о переделках пугала их. Им пришлось бы занимать деньги, экономить и израсходовать все до последнего гроша. На такие жертвы они не могли решиться. У них не лежала к этому душа: они предпочитали программу-максимум – все или ничего. Книжные шкафы будут из светлого дуба, или их вовсе не будет. Их и не было. Книги громоздились на двух замызганных деревянных этажерках и на полках стенного шкафа, вовсе для них не предназначенных. Почти на всех стенах повисли уродливые, отставшие, спутанные провода, а они целых три года так и не собрались вызвать электромонтера. Полгода им понадобилось, чтобы сменить шнур у занавесок. Легко устранимые, повседневные неполадки за сутки перерастали в полный беспорядок, который близость деревьев и сада за окном делала еще непереносимее.
Ощущение временности настоящего положения вещей главенствовало в их жизни. Они ждали какого-то чуда.
***
Возможно, с самого начала они проявили чрезмерную ненасытность: им хотелось сразу достигнуть всего, хотелось, чтобы весь мир, все вещи искони им принадлежали, а они бы лишь расширяли свои владения. Но это было невозможно: даже если бы они становились все богаче и богаче, им бы не удалось изменить свое прошлое.
***
Они работали так, как другие учатся, сами составляя себе расписание. Они бездельничали так, как одни только студенты могут себе позволить.
***
Им казалось, что таков уж их путь, вернее – отсутствие пути, что было для них очень характерно, и не только для них, но и для всех их сверстников. Они рассуждали так: конечно, предыдущие поколения имели более четкое представление о самих себе и о мире, в котором они жили. Они, пожалуй, предпочли бы быть двадцатилетними во время войны в Испании или во время Сопротивления; во всяком случае, они любили об этом поговорить; они считали, что те проблемы, которые стояли или, по крайней мере, как им казалось, должны были стоять в те времена, были более определенными хотя бы потому, что их решение было насущно необходимо; для них же все проблемы оборачивались западней.
***
Под нажимом событий им пришлось обзавестись хоть какой-то точкой зрения.
***
Им очень хотелось, чтобы произошло нечто такое, что доказало бы им возможность, необходимость и незаменимость их поступков, хотелось почувствовать, что их робкие усилия имеют какой-то смысл и значение, что благодаря им они сумеют познать самих себя, переродиться, начать жить. Но нет, их подлинная жизнь была в другом.
***
В этой пустоте – именно из-за этой пустоты, из-за полного отсутствия всего, из-за этого вакуума, из-за существования на ничейной земле, в условиях «tabula rasa» – им казалось, что они очищаются, обретают большую простоту, настоящую скромность. К тому же на фоне общей нищеты, царящей в Тунисе, их собственная нищета уже не имела прежнего значения, так же как и те небольшие лишения, которые они испытывали, – ведь цивилизация приучила их к душам, машинам и замороженным напиткам.
***
Они проходили мимо, заинтересованные или равнодушные, но все, что они видели, было чуждо им, не трогало их, принадлежало иному миру. Из этих поездок они не вывозили ничего, кроме ощущения пустоты и скудости; унылые кустарники, степь, лагуны, царство камня, где ничто не растет, – символ их собственного одиночества, их собственной бесплодности.
***
Раньше они продали бы душу дьяволу за такие расписные изразцы, как в здешних ванных комнатах, за фонтаны в саду, за клетчатый бобриковый ковер в главном вестибюле, за дубовые панели библиотеки, за весь этот фаянс, вазы, ковры. Теперь они отдали им должное только как предмету своих прежних мечтаний: не то что они стали бесчувственными – они просто уже не понимали, к чему все это, они потеряли ориентир.
***
То, что с ними произошло, было трагедией, но произошло это мирно, спокойно и тихой сапой угнездилось в их заторможенной жизни. Они заблудились в развалинах какой-то очень старой мечты, в ее бесформенных обломках.
***
Нужно, чтобы поиски истины сами по себе были бы истинными; истинные поиски – это развернутая истина, отдельные части которой соединяются в результате.