Это цитата сообщения Zinur Оригинальное сообщение

«Последнее танго в Париже»

[460x700]
Действие происходит в Париже конца шестидесятых. Сорокапятилетний американец потрясен недавней смертью жены, он считает себя виновным и находится в состоянии глубокой депрессии.

Отчаянно цепляясь за жизнь, он знакомится с юной парижанкой, странной и эксцентричной девушкой, намного его моложе. Их связь переходит в страсть, доходящую почти до умопомрачения, страсть, пределы которой даже трудно представить…


«Последнее танго в Париже» принадлежит к небольшому числу тех произведений искусства кино, значение которых, наверно, только возрастает с течением времени — а прошло уже более 35 лет (кстати, на кинофестивале в Риме в октябре 2007 года устроили специальный показ фильма по случаю этой даты). Скандальная история конца 1972 года по поводу выхода в обычных, а не неспециализированных кинотеатрах ленты с откровенными эротическими сценами многим помешала верно и точно понять эту выдающуюся картину всего лишь 32-летнего итальянского режиссёра Бернардо Бертолуччи, который, впрочем, успел зарекомендовать себя за целое десятилетие работы в кино, а прославился двумя годами ранее замечательным «Конформистом». Однако и гораздо позднее некоторые англоязычные издания, подобно «Видео Муви Гайд» или «Хэллиуэллс Филм Гайд», твердили о «Последнем танго в Париже» лишь как о «претенциозной сексуальной мелодраме».

Дурная слава самого первого фильма, пробившего своеобразную брешь в системе запретов (уже потом в общедоступных залах появились «Эмманюэль», «История О», «Калигула» и пр.), всё-таки мешает, но по иным причинам, теперь тем, кто знакомится с ним спустя многие годы. Пожалуй, они даже будут разочарованы увиденным, так как лента Бертолуччи может показаться, наоборот, куда невиннее и целомудреннее кое-каких последующих «эротических кинооткровений», к тому же лишённых художественного смысла и мало что из себя представляющих с кинематографической точки зрения. Хотя ряд эпатирующих моментов «Последнего танго в Париже» по-прежнему продолжает смущать ханжей и блюстителей нравственности (например, в Италии картина была вообще запрещена до 1986 года, а режиссёр, согласно приговору суда в Болонье, лишён на пять лет своих гражданских прав, в частности, возможности голосовать на выборах).

И для кое-кого из зрителей всё ещё остаётся сложным и непонятным особый киноязык этого фильма, загадочна и непостижима с житейской точки зрения история интимных взаимоотношений Пола, американца средних лет, только что потерявшего жену, владелицу небольшого отеля в Париже, и его случайной знакомой, юной француженки Жанны. У неё, в принципе, как у порядочной девушки из буржуазной семьи, есть жених — чуть суматошный и заполошный кинорежиссёр-дебютант Том. Поэтому должны быть счастливы те, кто с первого же раза почувствует на интуитивном, подсознательном уровне всю глубину и человечность трагедии главного героя. Пол разуверился, потерял какие-либо надежды и иллюзии, утратил доверие к людям, но неожиданно для самого себя на мгновение ощутил возможность истинной, пронзающей насквозь, возвращающей, казалось бы, уже напрочь исчезнувший смысл бытия, ему дарованной свыше последней любви. Но именно в этот момент наивысшего откровения души американцу суждено умереть. Молодая «буржуазка», для которой связь с мужчиной намного старше по возрасту действительно была всего лишь случайной интрижкой, практически предаёт его, не выдержав испытания чувств, не пожелав разделить бремя взаимной ответственности в любви, не посчитав необходимым даже попытаться понять другого человека.

Обречённость, фатальность мотива «последнего танго», экзистенциальность ситуации на рубеже между жизнью и смертью, неизбежность краха мечты о взаимопроникновении душ и в то же время невероятная искренность, почти детская незащищённость героя в сцене финального катарсиса… Всё это позволяет предположить, что «Последнее танго в Париже» можно отнести к редкому в искусстве XX века жанру классической трагедии. Расхожий образ «умереть от любви» является для постановщика философской максимой о любви как жизни, окончательный смысл которой придаёт только смерть. Без небытия нет бытия, по Достоевскому. И у Бернардо Бертолуччи история взаимоотношений двух главных героев — не просто любовный роман мужчины и женщины и даже не страсть-соперничество или влечение-борьба двух полов, существующих в вечном состоянии необъяснимого притяжения-отталкивания. Это подлинная трагедия о несбыточности идеала, о недостижимости абсолютной гармонии, о бесконечном поиске истины человеческого существования. Согласно восточному изречению, счастье — не цель, а путь. Так что предсмертное признание Пола оказывается для него своего рода запредельным прозрением, в миг обретённой «иллюминацией» (по средневековой философии), которая освещает божественным светом всю прожитую жизнь, примиряя человека с самим собой уже на пороге бездны небытия.

Если же отвлечься от философской проблематики этой ленты, надо непременно заметить, что она явилась своего рода энциклопедией общественной жизни 60-х годов. Уже на сломе десятилетий, в упущенной экзистенциальной ситуации «после революции» (Бертолуччи развивает на более высоком регистре тему своих прежних работ, начиная с картины «Перед революцией») царила в умах и настроениях европейских интеллектуалов и молодых людей из поколения «мая 68-го» чудовищная сумятица, растерянность и бесцельность, что как раз уникально схвачено и творчески запечатлено в «Последнем танго в Париже», где вдобавок содержится великое множество кинематографических отсылок. Наиболее явны переклички с французской «новой волной», в первую очередь — с Жан-Люком Годаром, а также с итальянским кинематографом «некоммуникабельности» во главе с Микеланджело Антониони и с «движением контестации», к которому примыкал в юности сам Бернардо Бертолуччи. Однако столкновение разных стилей и целых направлений мирового кино обращено в тонкую художественную игру.

В этом плане фильм ещё молодого автора, сразу ставшего классиком, следует назвать подлинной «киноэнциклопедией» тогдашнего периода, вехой в истории мирового искусства. Ведь он оказал громадное (возможно, не всегда осознаваемое) влияние на кинематографистов различных стран — и «Последнему танго в Париже» явно и косвенно подражали, с ним творчески спорили, но чаще впитывали достижения и открытия Бертолуччи: как тематические, так и кинематографические, стилевые, формальные. Разумеется, нельзя не упомянуть, что данный шедевр вообще не состоялся бы без выдающейся игры Марлона Брандо, восхитительной работы оператора Витторио Стораро и изумительной музыки джазового импровизатора Гато Барбьери, который, между прочим, в августе 1972 года четырежды смотрел черновой материал продолжительностью в 250 минут, прежде чем сочинил своё пронзающее душу соло на саксофоне.

1989/2008