Тетя Маруся шла домой нагруженной. Вот, представьте себе: в одной руке авоська с яблоками, пакетом муки по сорок одной копейке за кило, между прочим. А прочим были сахарная пудра, корица и ваниль. Другая Марусина рука занята лотком с яйцами.
Идет Маруся, страдает слегка, вот уже до ворот наших дошла. А навстречу Межбижер. Путь загораживает, интересуется:
- И що это будем иметь, Маруся?
- Шарлотку! – буркнула Маруся, отодвинула Межбижера ногой, авоську поставила, дверь свою отперла, забрала авоську и скрылась. А Межбижер остался. Причем, недовольный.
- И що эта мишигине Маруся себе имеет? Заслуженным человеком с ногом двигать! Я этому так не оставлю!
И все это пришлось Герцену выслушивать. Он Межбижеру случайно под язык подвернулся. Слушал, слушал Герцен и говорит:
- А ви, Межбижер, сильно рискуете!
Межбижер рисковать не любил. И поразился:
- Я? Отчему?
- А потому, що ви препятствовали Марусе… - тут Герцен ненадолго замешкался, а потом продолжил гнать дальше, все больше и больше увлекаясь, - испечь пирог, посвященный вождю мирового пролетариата!
От таких слов Межбижеру слегка поплохело.
- Как это? Как это?
- Пирог называется шарлотка? Да?
- Да… - согласился Межбижер.
- Шарлотка от Шарлотта или Шарль. Да?
- Да! – тут Межбижер согласился почти машинально.
- То есть, пирог будет испечен в честь Шарля. А Шарль – это Карл по-немецки! И у немцев имеется достойный этого Карл. И это Карл Маркс!
Выпалив эту чушь, Герцен облегченно вздохнул.
Межбижера объял ужас. Препятствовать приготовлению пирога в честь вождя… Да это же политическое преступление! Он попытался припомнить еще какого-нибудь немецкого Карла, но кроме Карла Либкнехта никто в голову не лез…
А тем временем Маруся очистила яблоки от кожуры и нарезала их дольками. Потом разбила десяток яиц и отделила желтки от белков. Сперва взбила шесть желтков с сахарной пудрой и корицей, потом добавила туда шесть взбитых белков, туда же пошли два стакана муки и стакан сахара. Ну, и немного ванили, конечно. Тесто получилось жидковатым, но это даже хорошо.
А за Марусиным окном, во дворе, куда перенеслась дискуссия, скучно не было. Шедшая мимо Межбижера с Герценом тетя Аня вспомнила, что ее любимую писательницу – ее книга единственная стоящая на тетианиной этажерке! – тоже зовут Шарлотта по фамилии Бронте. Дав себе слово, что обязательно книгу прочтет, тетя Аня кинулась в бой:
- Шарлотка – это Шарлотта, а Щарлотта – это Бронте!
- А почему не Корде? – вопросил дядя Марик. Картина, показывающая, как эта самая Корде убивает революционера Марата, была куплена им практически по цене подлинной у спекулянта антиквариатом Володи вшивого. Так что, шедевром Давида восхищались теперь тетя Бетя и посетители Лувра.
Кстати о Давиде. Пионер Додик, ставший к тому времени комсомольцем, тоже имел, что сказать. Он нес пургу насчет того, что шарлотка названа в честь жен немецких специалистов, работавших на Руси во времена самого первого Петра. Этих жен, мол, люди русские поголовно звали Шарлоттами, и они делали пирог из крошек…
Короче, несерьезно все это. Мал еще Додик с людями говорить.
Вот Цимесян интересную версию подкинул насчет Шарля Азнавура.
И дядя Петя насчет другого Шарля, но Де Голля…
Воспрянувший Межбижер тут же уличил дядю Петю в низкопоклонстве…
А тетя Маруся смазала дно и стенки чуда постным маслом, насыпала на дно тонким слоем молотые сухари и вылила половину теста. В вылитое в чудо тесто пошла половина яблочных долек. Потом Маруся залила остальное тесто и высыпала туда оставшиеся яблоки. Взбив четыре белка с сахарной пудрой, она залила пеной пирог сверху и тут же поставила его в духовку.
Наступило и у нее свободное время, и она с интересом стала прислушиваться к баталиям за окном.
- Шарль – это Чарли, а Чарли – это Чаплин пыталась перекричать всех тетя Рива. Ее уважали, а Чарли Чаплина еще больше, так що тете Риве почти удалось убедить общество. Стали даже вспоминать фильмы знаменитого комика.
Но вмешался Стеклотаренко, как всегда пьяный.
- Карл – это… Который, это… Кораллы у Карлы! – и он победоносно оглядел двор. – А хто не верит, тому в чан!
Если честно, желание дать кому-то в чан у Стеклотаренко превалировало. Так что, драка была почти неизбежна.
Но!
Тетя Маруся открыла окно.
Запах поспевающей шарлотки ринулся во двор. И все носы, как стрелки компаса направились строго на Марусину кухню.
И стало тихо.
И в этой тишине отчетливо и призывно бурчал живот мадам Берсон.