Тем из нас, кто не удосужился умереть молодым, оставив после себя недописанные книги, недопетые песни и недоснятые фильмы, приходится с замиранием сердца наблюдать за тем, как туманный призрак Киберпанка бродит по Европе, Азии и Америке и Австралии.

Черный континент, по-видимому, живёт своей жизнью. С пустым желудком, как говорится, не порефлексируешь. И если только сценарий фильма "Послезавтра" не станет реальностью, и центр цивилизации не сместится к экватору, то Африке, очевидно, и дальше придётся играть роль пространства, скрытого в средневековой тьме.



Современная цивилизация началась с античности и каким-то образом умудряется в ней продолжаться. Многочисленные следы античности видны повсеместно, и нет ни одной сферы деятельности человека, в которой мы не нашли бы фундамент, заложенный каким-нибудь древним греком, или на худой случай римлянином.

Латынь и древнегреческий и поныне живы в научной терминологии (математика, правда, предпочитает арабский) и совсем недавно перестали быть необходимым условием образованности.

Театр, литература и изобразительные искусства постоянно обращаются к античным сюжетам.

Некоторые из них настолько глубоко затрагивают неоантичное сознание, что служат поводом постоянных повторений, причём копии иногда настолько далеко отходят от оригинала, что проследить их связь представляется затруднительным.



Интересен в этом ключе пример героини греческой мифологии Федры.

Сюжет кочевал по всей Евразии, включая персидский и индийский фольклор, проник на волне буддизма в Японию, где проявился виде пьес театра Ню. Позднее, в конце 18-го века был обработан для кукольных спектаклей. И поныне японскую версию Федры можно увидеть в постановках театра Кабуки.

С европейских же театральных подмостков Федра не сходит со времён Еврипида, который написал на эту тему пять(!) пьес, (по другим источникам – восемь), одной из которых ("Ипполит") и обязан бессмертием. Софокл, Сенека и Расин продолжили эстафету. Интересно, что в 20-м веке Федра снова оказалась востребована авторами. Драмы на этот сюжет написали М.де Унамуно (Федра, 1911), Сара Кейн (Любовь Федры, 1996), оперы — Б.Бриттен (1976), Х. В. Хенце (2007).



Кажется, что даже разрушающий классику авангард не отошел от античности, а просто продолжил её в других условиях, пользуясь новыми средствами для выражения старых мыслей, а что более существенно, для старых состояний сознания.



Технологический прорыв 20-го века изменил не только формы отображения реальности, но и язык, которым эти реальности описываются. "Иллиада" на экране остаётся текстом Гомера, невзирая на случайно попавший в кадр самолёт и многочисленные расхождения с оригиналом, а Бред Питт, как эманация Ахиллеса, по прежнему является наихрабрейшим из героев.



Существует множество старых сюжетов, рассказанных по-новому, например "Ромео и Джульетта" 1996 года с Леонардо ДиКаприо и Клэр Дэйнс. Кстати, это шестая экранизация пьесы (начиная с 1936 года) и по-видимому не последняя. Очередного "Ромео" в 2007 году снял Ойсаки Фумитоси.

Но и Шекспир не был первым. Как известно, пьеса построена на новелле итальянского писателя XVI века Банделло, но основа обоих произведений гораздо более древняя: это история Овидия о Пираме и Фисбе.

Футурология (опять греческое слово!) и Киберпанк, черпая вдохновение друг у друга, представляют собой попытку априорного мифотворчества, основываясь, как ни странно, на том же фундаменте, на котором и произрастала наша цивилизация.

Они производят героя, который по-прежнему является человеком действия, и не важно, кто он: воин, мечём решающий антитезу "со щитом или на щите", или маргинализованный хакер, борющийся с искусственным интеллектом, управляющим мегакорпорацией.

Насыщенное элементами детектива и боевика, искусство киберпанка зачастую является продолжением старых традиций, рассматривающих мир в привычных со времён античности полярных категориях.



Мне кажется, что всё возрастающий интерес к античности и мода на неё в последние десятилетия, неслучайны. Тезис Шпенглера о цикличности исторического процесса, а также определённые им признаки заката цивилизации, проявляющиеся в урбанизации, техницизме и агрессивном экспансионизме, наталкивают на мысль о том, что человечество возвращается к отправной точке своего пути, так и не решив мучающие его вопросы.

Возможно, ответ на них лежит не в сфере внешнего действия, а в совершенно иной плоскости, в осознанности каждого акта бытия, совершаемого как всем человечеством, так и каждым его представителем.

И в этом случае на сцену должен выйти не герой борющийся (и не важно, каким оружием – мечем, клавиатурой или бластером) и противопоставляющий себя чему бы то ни было, но герой, не отождествляющий себя с какой либо частью социума, находящийся вне категорий добра и зла и вне рамок какой либо определённой эпохи.

Не герой действующий, но герой рефлексирующий.