Протоиерей Влентин Бирюков.

"Не могу зайти в церковь!.."

[176x294]
С разными грехами приходят к священнику люди, но особенно
горько бывает слышать о тяжких последствиях, какие бывают у тех, кто
кощунствует или глумится над иконами. Один такой случай произошел в Самарканде.
Субботняя всенощная уже закончилась, народ расходился. В это время в дверях
храма появился парень, очень больной даже с виду. Лето, жара – а он в шапке, и
все за голову держится. Прихожанка, прибиравшаяся в храме, подошла к нему:
"Дяденька, церковь закрывать надо". А он словно не слышит. Усадил я
его на лавочку, спрашиваю: "Ты болен? Давно с тобой такое?" Он и
рассказал свою печальную историю.

"Учился я в институте и очень стеснялся, что дома у нас
были иконы – мама перед ними молилась. Я же не верил в Бога. Глупостью казалась
"отсталость" матери. Сколько раз просил я ее: "Мама, убери
иконы!" – "Да ты что, сынок, как можно говорить такое!" Долго я
спорил с ней, но мать – ни в какую! Я решил больше не упрашивать ее, а просто
убрать иконы. Так их спрятал – никто не найдет. Мать пришла с работы, глядь –
икон нету. – "Володя, где иконы? Куда ты их дел? Отдай, не бери греха на
душу!" Но как ни просила мать, не мог я ей сказать, что сделал с иконами.
Она заплакала. Наконец, сказала сгоряча: "Дурак ты, дураком и
будешь!" Мне не по себе стало от этих слов. Но я храбрился, лег как ни в
чем не бывало. Но в полвторого ночи проснулся от страшной боли в голове – так
мне тяжко сделалось, что схватился за голову и кричал во весь голос. Мать
вызвала "скорую помощь", увезли меня в "психушку". Полгода
пролежал, как ни кололи – головные боли не проходят, а сам я вроде как умом
повредился. Мать давай плакать, корить себя: "Да зачем я так сказала на
своего сынка?!" Побежала в церковь – кается, просит прощения. А чего
просить, если икон нет? Наконец решилась, пошла в больницу, написала расписку,
чтобы отпустили меня домой. А я дома спать не могу: никакие таблетки не
помогают. Мне тогда подсказали в церковь пойти. Вот я и пришел. Мне здесь так
спокойно стало. Можно у вас ночевать остаться?.." 

Ну, покормили его ужином, оставили на ночь. Потом еще на
одну. И так он месяц жил при церкви. В гараже ему постель устроили, поставили
шифоньер, стол. Читал он много – ему книг надарили? А мать его потеряла совсем:
и в "анатомичку", и в милицию, и в больницу обращалась – нигде нету.

В соседней церкви ей сказали, что сын в Георгиевском храме.
Прибежала она к нам: "Володя, ты живой! Слава Богу! Я уж думала, что
совсем тебя потеряла? Сыночек, прости меня! Пойдем домой". – "Мам, за
все – слава Богу, – отвечает Володя. – Домой не пойду. Мне тут хорошо".
Поплакали они, потом мать и спрашивает: "А все-таки, Володя, куда ты иконы
девал?" – "Ох, мама, их нету – не спрашивай больше об этом!" –
снова помрачнел сын.

Так три года он и жил при нашем храме. Но в сам храм не
заходил – не смел. Однажды я попросил его: "Володя, пойдем, поможешь мне
помянники читать". Он только через порог храма ступил – вздрогнул, будто
его ударили, да как за голову схватится: "Ой!!! Батюшка, я не могу в
церковь зайти!" и выбежал из храма. Только в церковной ограде мог ходить
спокойно. Вот что значит – икона! Страшно не то что кощунствовать – без
благоговения прикоснуться к ней.

Из книги "На земле мы только учимся жить"