Теперь у меня есть мой персональный кусочек тебя. Эту семнадцатилетнюю девушку, сидящую вполоборота, я бы схватила в охапку и унесла за горы, реки и долины. Носила бы на руках. Каждым сантиметром ладоней впитывала бы тепло ее кожи. Даже глядя на свой любительский рисунок (я никогда не училась рисовать), я ощущаю, что мне безумно, до зубной боли хочется поддеть пальцем тонкую бретельку... Захватывает дыхание. Даже от моего неумелого изображения юной тебя.
Сейчас ты другая. Твои замечательные пшеничные волосы теперь испорчены дрянной краской, и ты залечиваешь их масками и шампунями. У тебя много историй. Чужих, неизвестных мне. У тебя в прошлом - она, твоя первая. И много, наверное, всяких "их". И чего-то не хватает тебе с женщинами... Как странно ощущать, что у меня нет чего-то важного, принципиально важного, необходимого тебе. Не тела, гендера. Куда деваться - вряд ли я когда-нибудь опущусь так низко, чтобы приблизиться к мачизму. Но взгляд на твою юную копию пробуждает во мне что-то из той же мерзостной линейки: взять в ладони, беречь, преклоняться. Вожделеть. Трепетно и тянуще, но - желать. Они могут себе позволить преклоняться, им есть, куда падать. Мне - некуда. Но я очень, очень редко так кого-нибудь хочу (все эти желания остались, впрочем, в моих 17-ти). И, наверное, никогда еще я так не хотела женщину.

Что я несу, господи, помилуй...
Наверное, в этой серой пустыне бессмысленных дел, рутины, осознания бесполезности собственной деятельности мне нужна какая-нибудь теплая мечта. Солнечный островок.
Мой-не-такой недавно выдал раздосадованное: "ну мы бы хоть баб выбирали разных!" И в этом есть какая-то горькая ирония. Кто там говорил, что любовь - это когда двое смотрят в одну сторону?