- Вот вы тут рассуждаете о технике секса, кто лучше, кто хуже, как лучше, как хуже… А я вам так скажу: зачастую бывает важнее и прекраснее внезапный порыв, который налетает, как смерч, взвивая тебя на невероятную высоту! – Вступил в разговор Николай Петрович, самый старший из нас – седой, лысоватый, но ещё крепкий мужчина, бригадир, как мы его зовём в нашей компании за его огромный опыт и умение в нашем рыбацком деле.
- Правда, потом с неё падать уж очень больно, - добавил он, грустно усмехнувшись.

Дело происходило на рыбалке, тёплым августовским вечером под непременную водочку и невероятно вкусную ушицу, которую всегда варил бригадир.
После определённой дозы спиртного разговор, конечно, перешёл на женщин, как это водится обычно в чисто мужской компании. Мы, разумеется, тут же все замолчали и уставились на бригадира – он всегда рассказывал очень интересно.

- Даа, - после небольшой паузы продолжил Николай Петрович, - Случилось это со мной очень давно, ещё в Советском Союзе. Некоторые тогда ещё пешком под стол ходили, - и он почему-то посмотрел на меня. – Мы были в турпоходе, восемь вроде нас тогда было… да, точно восемь – пять мальчиков и три девочки.
После завтрака шестеро пошли в лес по ягоды, а мы с одной девочкой – Ниной – были в этот день дежурными. Я должен был заготовить дров к обеду и ужину, а Нина помыть посуду и приготовить обед.
Я быстренько напилил и наколол дровишек, принёс хворосту на розжиг, вычистил костровище, сложил «колодец» из дров… В общем, всё сделал, что от меня требовалось. День был жарким, и я изрядно вспотел.
- Нин, - сказал я своей напарнице, - я пойду окунусь, а ты пока никуда не отходи от лагеря.
Она кивнула, продолжая колдовать над своими крупами и пакетами.

Речка была небольшая, весёлая и очень чистая. На дне был виден каждый камушек – люблю нырять с открытыми глазами, выискивая какой-нибудь красивый камушек.
Я плавал, нырял, бултыхался, наслаждаясь прохладой и ласковостью воды. Выходить не хотелось, но нельзя же быть свиньёй – может Нинэль тоже хочет искупаться, - подумал я и, выскочив, быстро вскарабкался на горку, на которой размещался наш лагерь.

Терпеть не могу даже в жару ходить в мокрых плавках.
- Нинок, отвернись – я переоденусь, - попросил я.
- Да переодевайся, я не смотрю, - буркнула она, не отрываясь от своего занятия.
Я снял мокрые плавки, отжал их, повесил рядом на сук и стал надевать сухие трусы, но что-то замешкался. Вдруг я почувствовал на себе нежные девичьи руки.
- Ты что, Нин? - опешил я, но она, ни слова не говоря, развернула меня к себе и прильнула к моим губам своими горячими мягкими губами. Моё сердце забилось так, что готово было выпрыгнуть из груди, а по телу стала разливаться невероятно сладкая волна.
Она опустила руку вниз и тут же наткнулась на то, что искала, ибо я в те годы от женской ласки вспыхивал, как фосфорная спичка.
Девушка нежно сжала моё напряжённое тело и вдруг резко опустилась на корточки. Я не успел даже ни о чём подумать, как оказался у неё во рту, причём так далеко, что её алые губы касались чёрных завитков моих волос. Ах, какое неописуемое наслаждение было не только чувствовать её ласку, но и наблюдать, как её алые губки ярко выделялись на моём, хоть и смуглом, но на фоне всего загорелого тела, довольно бледном органе, вдоль которого они ритмично скользили. Громадная, как тайфун, волна сладострастия стремительно накрывала меня. Чувствуя, что скорая кульминация неизбежна, я простонал:
- Пойдём в палатку!
На секунду приостановив свои действия, она ласково улыбнулась, отрицательно покачала головой и сказала:
- Там душно. Да и потом мне всё равно сегодня больше никак нельзя, - и вновь возобновила свою умопомрачительную ласку.
Сдерживаться я уже больше не мог, и довольно скоро произошло то, что неминуемо должно было произойти. Вы думаете, это её смутило? Ничего подобного – она терпеливо дождалась, пока стихнут мои конвульсии, и только после этого выпустила моё обмякшее тело на свободу.
В это время послышались голоса возвращающихся товарищей, и я стал спешно одеваться, а Нина бросилась к костру готовить обед.

Я долго не мог прийти в себя после этого события. Меня впервые ТАК поцеловали. Не то, чтобы я был наивный мальчик и не имел представления о таких способах сексуальных отношений между мужчиной и женщиной, но то, как совершенно неожиданно это произошло, и главное – с какой непринуждённостью и желанием всё это исполнила Нинэль – наша красавица, по которой в нашем институте сох ни один парень, у меня не укладывалось в голове. Неужели она меня так сильно полюбила, что готова на такие жертвенные поступки. Я ведь тогда думал, что при таком способе удовольствие получает только мужчина.

Вечером, когда мы все сидели у костра и пели песни, я часто поглядывал на неё и неизменно встречал её выразительную и даже, как мне казалось, несколько кокетливо-насмешливую улыбку.

Спустилась ночь, и ребята один за другим стали разбредаться по палаткам – у нас их было две: «женская» и «мужская». Нас у костра оставалось трое: я, Ниночка и ещё один парень – Толик, наш лучший спортсмен. Мы болтали о всякой всячине, и, видимо, каждый из нас с Толяном ждал, когда уйдёт спать другой, пока не разрешила ситуацию Нинэль:
- Коленька, - ласково пропела она, - иди спать, уже поздно. Мне надо с Толиком поговорить. Ты, надеюсь, не ревнуешь меня к нему, - добавила она с какой-то томной интонацией, явно намекая на то, что наша дневная близость может быть гарантией.
- Конечно, нет, - безразлично пожал я плечами и оставил их одних.
Лёжа в палатке, я, тем не менее, попытался напрячь свой слух, чтобы понять, что происходит у костра, но как-то незаметно уснул.

Проснулся я, когда уже начало светать, от нестерпимого желания в туалет. Осторожно, чтобы не разбудить товарищей, я вылез из палатки и направился в лес, который подходил к самому лагерю, чтобы справить свою нужду. Не успел я сделать и несколько шагов, как услышал какие-то странные звуки, похожи на всхлипы. Я посмотрел в ту сторону и оцепенел, сердце у меня остановилось: за кустом Нина и Толик занимались любовью! Причём более активной из них была Нинэль, моя Нинэль!!
Толик находился на земле, а она – сверху. Мне хорошо было видно, как она, запрокинув голову и закрыв от наслаждения глаза, самозабвенно двигалась на почти неподвижно лежащем партнёре!
- Тебе же было «сегодня больше никак нельзя»! – хотел крикнуть я в злости, но сдержался, повернулся и побрёл в другую сторону, чуть не плача от обиды…
Вот теперь и скажите мне: кого любила эта Нинэль, и любила ли она вообще кого?
Кто поймёт этих баб…

- А что было потом? – спросил кто-то из нас, - Вы ещё встречались с этой Нинэль? Ну, я имею в виду – спали?
- Да, только один раз. И опять это было по её инициативе – я после того, что видел, твёрдо дал себе слово больше не подходить к ней. Но она вдруг воспылала ко мне такой любовью, откровенно напрашиваясь ко мне домой. А красива она, надо сказать, была необыкновенно, и устоять перед ней я не мог, не смотря ни на что.
Дома всё было изумительно до того момента, как я решился спросить у неё про тот случай в походе – как, дескать, она могла в один день и со мной и с Толиком и почему она тогда со мной не захотела традиционно.
- Ах, ты подсматривал за мной?! – вспыхнула она, - это подло! – оделась и, больше ни слова не говоря, ушла.
У меня к ней сразу как-то всё влечение пропало.

Мы все сочувственно поддакнули…