Глава вторая.

...Прошла неделя. Риша всё в забвенье,
Всё также неподвижная лежит.
Намёка даже нет на улучшенье –
Ни ест, ни пьёт, но дышит – вроде спит.
Терпеть не в силах больше все мученья,
Поэт надумал снова в лес сходить
И у нечистой попросить прощенье,
Лишь только Ришеньку бы снова оживить.
Зять нареченный предложил поэту:
- Пойду-ка я с тобой, свободен я пока?
Тот, улыбнувшись, отказался:
- Смысла нету.
И взял с собою лишь Ивана-дурака.
Иван кивнул. С отцом они собрались,
Взяв всё, что нужно – был уже урок.
С оставшимися быстро попрощались,
Не тратя время, вышли за порог.

Известна ситуация – опять
Им приходилось Ришеньку спасть!

Шли быстро, путь вначале был им ясен –
Прошли поля, вон косогор, вот старый ясень,
За ним левее вниз… Вот это да –
Кругом болото, дальше-то куда?
- Видать то логово левее чуть осталось,-
Сказал отец, -
- Давай-ка отдохнём здесь малость…

Вдруг навстречу идёт Леший,
Мухоморами увешан.
Удивился:
- О, привет!
Что ты ищешь тут поэт?
Встречу не забыл ту я!
Ты сегодня без ружья?
- Без ружья я, не волнуйся.
Вижу – зажила нога?
Мне нужна твоя бабуся,
Эта подлая Яга.
Сбились мы, видать, с пути.
Где, скажи, её найти?
Ты скажи – и прочь с дороги,
Береги покуда ноги,
А не то – не ровен час –
Осерчаю я сейчас!
- Экий грубый ты, брат, право!
Вон тропинка за бугром.
Ты по ней ступай всё прямо –
Недалече её дом.
Не сворачивай лишь в лес! –
Крикнул, и в момент исчез.

- Что же, Леший был нам кстати,
Двинули туда, Иван.
Тот не двинулся.
- Слышь, батя,
Как бы не был то обман!
Я бывал неоднократно
Здесь – болота на версту,
И не очень мне понятно,
Как найти тропинку ту.
И не верю, чтоб старуха
Уважала край болот…

Слушая его в пол уха,
Батя двинулся вперёд.

- …У неё ведь ревматизм…
Батя тут сорвался вниз
И, конечно, стал тонуть…
Подскочил поближе Ваня,
А отец уже по грудь,
И его всё глубже тянет.
Наклонить сын ухитрился
Дерево, что здесь растёт.
За него поэт вцепился,
Но вверх тело не идёт!
- Что-то держит меня малость, -
Прохрипел он, - что ль трава?
…И тут рядом показалась
Водяного голова.
Радостно расхохотался
Старый пень:
- Я тут грущу
Всё один. Вдруг ты попался!
Уж теперь не отпущу!
Будет с кем мне побалакать.
Перестану горевать.
И не буду больше плакать,
С лягами своими квакать –
Буду петь и танцевать!

Но свою закончить фразу
Водяной всё ж не успел –
Ваня дрыном так два раза
По башке его огрел!
Вскрикнув:
- Что ж вы? Не красиво
Обижать так старика!
И поэта отпустив, он
Скрылся в тину – жив пока.

А дерево своей природной силой
Поэта из болота потащило.
Не сопротивлялась больше уж трясина,
И он, взлетев, попал в объятья сына.

Обсохли и передохнули чуть
Спасатели, и снова надо в путь.
- Ты знаешь, понял я, куда идти, -
Сказал отец, - мы обойдём ту рощу,
Там будет яр глубокий на пути,
Но перейти его нам будет проще,
Чтоб с направленья нужного не сбиться
И у старухи в чаще очутиться.

Теперь пошли ещё быстрей – ведь путь известен:
Вот роща, вот промоина в логу,
Овраг заросший, бор, и вот – на месте!
И в нетерпении поэт зовёт Ягу:
- Эй, нечестивая! Где ты? Иди к общению.
Но мысли свои грязные уйми!
Пришёл просить я у тебя прощения –
Ты только порчу с доченьки сними.
Готов любое поручение исполнить –
Почистить ступу там иль что-то починить.
Давай плохое, старая, не помнить
И гадостей друг другу не чинить.

Тут дунул вихрь – деревья закачались,
Пыль полетела, пух – ну, впрямь пурга!
Две ведьмочки на мётлах вдруг примчались,
И следом в ступе своей старая Яга.
На камни плюхнулась, пути не разбирая.
Из ступы вылезла, зад тощий потирая
(Стесались, видимо, от времени рессоры),
Сказала:
- Что ж, худой мир лучше доброй ссоры!
Верну я, так и быть, твоей девчонке душу,
И обещаю – она сразу оживёт.
А нам понравился сыночек твой Ванюша.
Пусть в жёны он одну из них возьмёт.
Уж больно они в девках засиделись!
Кивнув на ведьмочек. Те радостно зарделись.
Поэт опешил:
- Что, совсем рехнулась?!
Он молод, ему рано под венец…
Старуха ртом своим беззубым ухмыльнулась:
- Тады прощай! Беседе сей конец!..

- Постойте! – вдруг свой голос подал Ваня, -
Согласен я. Мне нравится вон та,
Та беленькая в синем сарафане
С фигурой женственной. Не девушка – мечта!
У нас таких в селениях не сыщешь…
- Да ты с ума сошёл! – отец вскипел, -
Она же ведьма!
- Знаю, батя, тише.
Такую я давно как раз хотел!
Она всё знает уж, наверно, о любви.
Ты лучше, батя, нас теперь благослови.
- Нет, на себя такое я не буду брать.
Пойдём домой. Благословит пуская вас мать.

А мать, поэта выслушав, вздохнула:
- Что ж делать, видно Ване такой фарт.
Судьба такая многих не минула –
У многих жёны ведьмы – это факт!
Но ведь живут же всё же как-то, бать –
Нам надо нашу Ришеньку спасать.

И свадьбы день назначен был уж вскоре.
Посёлок к церкви весь, дивясь, спешил –
Ну, надо же, в семье поэта горе,
А он женить Иванушку решил!
Невеста хороша, ну, что тут скажешь?
Красавица, но злой уж больно взгляд,
Высокомерный, неприятный даже,
Не каждый бы с такою жить был рад.
А Ваня весел, он доволен вроде –
Ей поправляет ласково платок,
И взгляд с неё влюблённый свой не сводит,
И нежно жмёт её под локоток.
Подходят к церкви. Голоса всё глуше.
Все смотрят с любопытством (кто там был).
Невеста встала вдруг:
- Я не могу, Ванюша!
Нельзя туда мне. Ведьма я. Забыл?
Иван смеётся:
- Эки предрассудки!
В такое верит нынче лишь простак.
Церковников всё это злые шутки.
Пусты бы были храмы, коли так!
Таких, как ты, средь женщин слишком много.
Но ты их лучше всех – красива и мила,
И мы вдвоём пройдём с тобой дорогу.
Забудешь ты, что ведьмою была!

И внутрь увлёк решительно невесту.
Идут – ну, королева с королём!
А в церкви нет свободного уж места,
И лишь одно – для них, пред алтарём.
И тут невесте как-то худо стало.
С лица румянец весь её вдруг спал.
Сознанье даже чуть не потеряла,
Но Ваня ей на ушко прошептал:
- Клянись, что ты не будешь больше стервой,
Не будешь строить козни свои впредь,
Женой послушной будешь мне и верной!
Клянись, а то ведь можешь умереть!
- Клянусь! – невеста прошептала томно, -
Клянусь по гроб тебя, мой друг, любить.
Женой тебе быть верной и покорной.
Клянусь тебе скандалов не чинить!
И сразу вид её преобразился!
Красивей даже стала, чем была.
И ещё больше он в неё влюбился…

Бывали в старину у нас дела!

Их обвенчали. И с тех пор – молва гласила –
Не знали лучшей пары там в века.
Какая всё-таки любовь большая сила! -
И ведьма вдруг становится кротка,
Мила, как ангел, и скромнее мыши.
Выходит, победил опять поэт!

А что же с его доченькой-то Ришей?
Она очнулась. И предела нет
Для радости и счастья – все ликуют
И, разумеется, как водится, пируют.

И я там был,
Мёд-пиво пил.
По усам мне текло, но и в рот всё ж попало!