* * *
Земля дрожала от разрывов мин.
И пулемёты по полю лупили.
А он под тем огнём лежал один –
Под натиском врага мы отступили.

Он неподвижен был и весь в крови.
Лицо закинутое – всех снегов белее.
И наша Наденька, схватив бинты свои,
Вдруг поползла на выручку старлея.

Кричали многие ей: «Мёртв он, - не со зла, -
Дождись атаки нашей хоть сначала!
Погибнешь зря…», но девочка ползла,
Как будто ничего не замечала.

В семнадцать лет она пошла на фронт,
Окончив курсы медсестёр пехотных.
И воевала с частью почти год.
И нравился молоденький ей ротный.

Она спешила, презирая смерть,
Не слыша свиста пуль, вперёд гонима
Одной лишь мыслью: только бы успеть –
Быть может, ещё жив её любимый…

И точно: в жилах его билась ещё жизнь –
Припав к груди, она то ощутила.
И, прошептав любимому: «Держись!»,
Собрав все силы, на себя взвалила.

Она ползла, хоть было и невмочь.
Чужими мышцы от натуги стали.
А наши, чтоб хоть чем-то ей помочь,
Её огнём от фрицев прикрывали.

И сбросила в окоп его скорей.
И, видимо, от боли он очнулся.
И в этот миг, под чуть привставшей ней,
Весь шар земной стремительно качнулся.

Её глазами, лёжа, он искал,
Ещё не понимая, что случилось…
А у неё из прядки у виска
Уже полоска алая сочилась.

Её спустили, молча, на руках,
Держа под голову, уже от крови липкой.
А на красивых девичьих губах
Светилась нежная счастливая улыбка.

И не возможно на неё смотреть
Без жалости огромной, дикой боли!
И у мужчин, не раз встречавших смерть,
Блеснули слёзы на ресницах против воли.

Ну, а старлей в беспамятство вновь впал,
Итог не зная этой злой напасти.
Лишь позже в госпитале обо всём узнал
От друга, получив письмо из части.

То был убийственный удар, как ни крути!
Страшней ранения, страшнее даже смерти.
И очень долго он не мог в себя придти
От сообщенья в маленьком конверте…

…Отец поведал этот мне рассказ.
Давно. Я был тогда ещё ребёнком.
Но помню, как из строгих его глаз
На стол слеза скатилась… на клеёнку.

Он был всегда со мной довольно сух.
И только лишь теперь мне ясно стало.
Чтоб свои чувства мне озвучить эти вслух,
Ему усилий стоило немало.

Он замолчал, уйдя в себя, туда,
Где не был я, и мало что узнаю.
И вдруг продолжил: «Потому всегда
Я в этот день ту Надю поминаю».

И я подумал: суть всегда одна –
То солнце в жизни, дождь, а то метели…
И если радость человеку и дана,
То непременно с примесью потери.

…Став взрослым, каждый год сего числа
В великий день победы нашей в мае
Я непременно их обоих поминаю:
Отца и девушку, что жизнь ему спасла.